ЭЙЛИН выходит в заднюю комнату, ХЕЛЕН оттягивает бинты, чтобы заглянуть под них.
Билли: Хелен, мне же больно.
Хелен: Ты прям как девчонка, на хрен, Калека Билли. Ну, как там в Америке?
Билли: Да нормально.
Хелен: Ты видел там таких же красивых, как я?
Билли: Ни одной.
Хелен: А почти таких же красивых?
Билли: Ни одной.
Хелен: А в сто раз хуже, чем я?
Билли: Ну, может быть, пару раз и видел.
ХЕЛЕН больно тычет его в лицо.
Билли: (кричит от боли) А-а! Я хотел сказать, ни одной.
Хелен: Думай, что говоришь, Калека Билли.
Билли: Почему ты такая жестокая, Хелен?
Хелен: Мне приходится быть жестокой, и вообще, не хочу, чтобы меня использовали, поэтому мне приходится быть жестокой.
Билли: На тебя, небось, лет с семи никто не покушался, Хелен.
Хелен: Скорее уж с шести. В шесть я врезала по яйцам священнику.
Билли: Может быть, тебе немножко поубавить жестокости и стать просто милой девушкой?
Хелен: Ага, конечно. Да я скорее себе спицу гнутую в задницу вставлю. (Пауза.) Меня только что уволил торговец яйцами.
Билли: А почему он тебя уволил, Хелен?
Хелен: Ума не приложу, почему. Может быть, дело в том, что мне не достает пунктуальности. Или в том, что я перебила все яйца. Или в том, что я могу врезать ему, когда мне хочется. Правда, ни одна из этих причин не может считаться уважительной.
Билли: Конечно, нет.
Хелен: Или, может, дело в том, что я плюнула в жену торговца яйцами, но и эта причина не уважительная.
Билли: Зачем ты плюнула в нее, Хелен?
Хелен: Затем, что она этого заслуживает. (Пауза.) Кстати, я еще не врезала тебе за то, что ты занял место в Голливуде, которое по праву мое. Ведь мне пришлось перецеловать четверых режиссеров на Инишморе, чтобы обеспечить себе место, которое ты занял без единого поцелуя.
Билли: Но тогда на Инишморе был только один режиссер, Хелен. Человек по имени Флаэрти. А тебя я возле него вообще не видел.
Хелен: Тогда кого же я целовала?
Билли: Я думаю, местных конюхов, которые научились подделывать американский акцент.
Хелен: Вот ублюдки! А почему ты меня не предупредил?
Билли: Я собирался, но по-моему, тебе это нравилось.
Хелен: Целоваться с конюхами бывает приятно, это правда. Я даже, может быть, прошлась бы с конюхом разок-другой, если бы только от них не воняло свинячьим дерьмом.
Билли: А ты сейчас с кем-нибудь гуляешь?
Хелен: Нет.
Билли: (пауза) Знаешь, а меня еще никто не целовал.
Хелен: Конечно, никто не целовал. Потому что ты калека дурацкий.
Билли: (пауза) Странно, но когда я был в Америке, я думал о том, по чему бы стал скучать, если бы остался там навсегда. Я думал, стал бы я скучать по нашим местам? По каменным стенам, улицам в зелени и морю? Нет, не стал бы. Стал бы скучать по нашей еде? По горошку, картошке, горошку, картошке и горошку? Нет, не стал бы. Стал бы скучать по людям?