В тесной комнате царил полумрак. Светло было только в дальнем углу, где возле столика виднелась склоненная спина Крылыча. Тот был в наушниках и не слышал, как вошел сыщик.
Лев подошел ближе и постучал по спине Крылыча. Тот мгновенно обернулся, на лице его выразилось удивление, а губы уже расплылись в улыбке:
– Лев Иваныч! Какими судьбами? – протянул он узкую ладонь для рукопожатия. – По службе или по дружбе?
– По велению сердца, Антон, – ответил Гуров, тоже улыбаясь. Крылыч, в черной бандане с черепами, делавшей его похожим на средневекового викинга, и открытой черной футболке, сквозь которую были видны его украшенные татуировками руки, понимающе кивнул:
– Значит, по службе.
– Ну, не совсем. По службе я мог бы тебя повесткой вызвать, а так – видишь, сам пришел. Думаю, зачем отвлекать творческого человека от дела, вдруг вдохновение ему собью?
– Да ладно вам, Лев Иваныч! – засмеялся Крылыч. – Видно, просьба у вас ко мне не совсем официальная, вот вы и пришли. Иначе с чего бы так расшаркивались?
– Плохо ты обо мне думаешь, Антон! – упрекнул Гуров. – Прямо скажем, неблагодарный ты человек.
– Я-то? – изумился Крылыч, обиженно оттопырив нижнюю губу. – Вот это вы зря! Я вас, Лев Иваныч, глубоко уважаю и все хорошо помню, а не говорю этого потому, что трепаться не люблю.
– Ой, вот что-что, а трепаться ты как раз любишь! Ладно, не обижайся, пошутил я. Слушай, Антон, дело у меня к тебе и впрямь есть по твоей части. Скажи, вот такую картинку тебе делать не приходилось?
Лев достал лист с изображением татуировки на ягодице погибшей девушки и протянул Крылову. Тот взял и, едва бросив взгляд, тут же помотал головой:
– Нет, не моя работа. Такую не бил.
– Уверен? Не ошибаешься?
– Лев Иваныч, если бы вас спросили – не вы расследовали дело об убийстве Кеннеди, вы бы ошиблись?
– Резонно, – усмехнулся полковник. – Просто я подумал, что у тебя, должно быть, много заказов…
– Так и у вас дел, наверное, немало было за все годы! Нет, не моя работа, – повторил Крылыч.
– Ладно, понял. Скажи, а кто мог бы такую сделать?
– Не знаю, – пожал плечами Антон. – Сейчас салонов полно.
– У меня есть подозрение, что это авторская работа. И рисунок не избитый, и, главное, вот эта надпись. Тут явно что-то личное.
– Да ничего тут личного! – махнул рукой Крылов. – И надпись обычная. Просто она готическим шрифтом набита, вот и кажется какой-то непонятной. А на самом деле тут все просто – «Я буду любить тебя вечно». Я уже такие бил. А увлечение готикой случается у многих подростков. Потом проходит само собой. Как ОРЗ. Я-то знаю, в свое время тоже переболел.