– Загорелся, это точно. Прибежал ко мне вечером и просит, возьми меня, тетка, с собой на дрезину, а то, говорит, в Белореченское ничем больше не доберешься. А у меня там дело важное. Можно сказать, жизненное!
– Так и сказал, что ничем больше не доберешься? – ухватился Гуров за фразу.
– Ну да. Если на автобусе, да через Суктыл – это же какой крюк.
– А на дрезине Павел чем занимался?
– Да чем же на ней заниматься? – снова напряглась Ольга Ивановна, которая немного начала успокаиваться, решив, что вопросы закончились. – Ясное дело – посидит, покемарит на лавке да покурить на ветерок выйдет. С Лешкой, помощником машиниста, все болтали. Рыбников-то молчун, тот за всю дорогу и слова не проронил. А Лешка балагур.
– И много Паша с Лешкой болтали? Или больше сидел и кемарил на лавке?
– Ой, я и не помню, – снова начала пугаться женщина. – А что случилось-то?
– Да вот пытаюсь выяснить, с кем Павел общался перед приездом сюда, – схитрил Гуров. – Может, говорил о ревности или о том, что хочет Оксану замуж позвать. Ведь не зря же он Захарова по голове ударил.
– Надо с Игорем поговорить, – обрадовалась Ольга Ивановна. – Он парень рассудительный, порядочный. Пусть заявление заберет, а то ведь Пашку так можно и в тюрьму засадить. А он же без злого умысла, не такой он. Это все из-за Оксанки, чтоб ей пусто было, шалаве такой!
– Не надо, – покачал головой Лев. – С Игорем я поговорю сам. Я их помирю. А почему вы так Оксану Полупанову… Шалавой?
– А кто ж она, если из-за нее мужики в кровь бьются? Шалава и есть. Порядочные бабы гамузом вокруг себя мужиков не собирают, чтоб они еще и дрались из-за нее!
Гуров не стал распространяться на эту тему и говорить, что во все времена рубились и стрелялись на дуэлях из-за прекрасных дам вполне приличного поведения, а просто завершил разговор, попрощался и отправился к Рыбникову.
Железнодорожник, выглянув в окно, увидел Гурова и молча кивнул головой. Через несколько секунд раздался звук отодвигаемого засова, и гулкий со сна голос пригласил:
– Заходи!
Просторные темные сени с запахом засушенных трав, дверь в такую же темную комнату. Гуров старательно смотрел под ноги, идя за хозяином. Наконец они оказались на большой кухне, отделенной от остальной части дома деревянной аркой и цветастой занавеской. Рыбников зажег маленький ночник на столике и показал глазами на мягкий табурет:
– Что-то еще случилось? Чего ты посреди ночи шастаешь?
– Александр Васильевич, простите меня за некоторый маскарад, – прямо заявил Гуров. – Иначе было нельзя, а теперь пришло время представиться по-настоящему. Я – полковник полиции из Москвы. Из Министерства внутренних дел. Тут я оказался случайно, но, видать, судьба. К вам пришел потому, что вы один из тех немногих мужиков в поселке, кому я верю, кого считаю честными гражданами, на кого могу положиться.