– Павел, дело серьезное, и ты совершенно напрасно пытаешься играть тут непонятую роль. Ты – один из основных подозреваемых, между прочим. И у меня есть множество косвенных доказательств тому.
– Вот и предъявляйте. Только ваши косвенные так и останутся косвенными. А прямые улики у вас есть?
– Иногда косвенные очень удачно складываются в неопровержимые, – улыбнулся Гуров. – Количество, так сказать, перерастает в качество.
– Да идите вы!
– С твоим приездом, Паша, связано очень большое количество неприятных событий в поселке. Особенно если учесть, что ты сюда носа не показывал много лет, а потом вдруг в один день загорелся ехать и прибежал к тетке, чтобы она уговорила железнодорожников тебя взять. И дрезина вышла из строя после того, как ты на ней проехался. И про склад ты умолчал, хотя прекрасно знал, что он существует и что там хранилась взрывчатка во времена работы карьера. Почему промолчал, пока мы там гадали на кофейной гуще возле двери и ржавого замка?
– А что я должен был вам рассказывать? Меня никто и не спрашивал, – пробурчал Бочкин.
– Спрашиваю сейчас. И почему это старый ржавый замок так тщательно смазан?
Разговор продолжался два часа, а потом Павел Бочкин наотрез отказался отвечать на все вопросы, улегся на лежанку и снова отвернулся к стене. В результате этого допроса Гуров только лишний раз уверился, что Бочкин прибыл в Белореченское довольно поспешно, да и сейчас слишком нервничает. На вопросы о Захарове и Оксане Полупановой отвечать он тоже отказался. И если Бочкин имел отношение к краже тротила, с намерением продать его кому-то за пределы поселка, то у него просто обязаны быть сообщники здесь, в Белореченском. Но контактов Бочкина с кем-то сыщик за эти дни не выявил. Кроме, правда, контактов с Захаровым. Особенно последний контакт с нанесением Захарову травмы головы был характерным. Кстати, именно этот факт ярче всего заявлял о том, что именно Захаров не имеет отношения к преступной деятельности похитителей тротила. У него откровенная вражда с Бочкиным. А молодой участковый не смог толком поговорить ни с ним, ни с Полупановой.
– Вот что, Володя, – заявил сыщик, когда они вышли на улицу из кабинета участкового. – Пойду я еще раз с вашей Оксаной поговорю. Не может быть, чтобы все так запутанно и туманно было. Что-то есть в их отношениях, что даст нам ключик. Попробую разговорить женщину, тем более что она теперь знает, кто я такой на самом деле.
– А мне что делать?
– А тебе не отлучаться отсюда. Что-то мне подсказывает, что нам нельзя теперь Бочкина оставлять без надзора. Если он в самом деле ключевая фигура в этом деле, то его могут попытаться освободить.