После всех приключений и тяжелых испытаний, обрушившихся на него с появлением того самолета и русских десантников, он как-то по-другому взглянул на многие вещи. Шаман, который был примером для своего племени и всегда мог дать ответ на любой вопрос, был в некоем смятении. За несколько дней ему пришлось пережить столь много различных событий и сделать столько новых открытий, что Степану было немного не по себе. Его словно вырвало из мира, в котором он привык жить.
После того как шаман окончательно залечил раны, полученные во время нападения морпехов, он еще долго ощущал боли во всем теле, ему даже казалось, что это уже конец. Какие-то осложнения не давали так просто забыть прошлое. Ему было не страшно умирать, единственный, кого он жалел в такие моменты, так это внук. Именно благодаря ему старик смог выкарабкаться. Он вспоминал о том, как пятнадцатилетний Никита тащил его, запряженный в нарты, в ураган, и его глаза становились влажными. Шаман решил, что он должен передать внуку весь свой опыт и те национальные традиции, которые сложились за многие годы и теперь были почти утеряны.
Все эти размышления шамана прервал появившийся в яранге Никита. Он осторожно, чтобы не мешать деду, вошел и сел рядом. Они молчали, но казалось, что между ними существует какая-то особая, не требующая слов связь, при помощи которой они обменивались мыслями. Шаман бережно отложил бубен в сторону, немного передвинулся к внуку и обнял его за плечи. Тот улыбнулся и прижался к деду. Они были счастливы. И теперь могли с улыбкой вспоминать о тех событиях, которые так сильно изменили их жизнь.
За сотни километров от Камчатского полуострова, на тихом, безлюдном просторе американских прерий, в уютном, добротно построенном ранчо Артур Кларк только-только просыпался. Разбуженный яркими лучами утреннего солнца, проникавшими в комнату, расположенную на втором этаже, он медленно открыл глаза и потянулся. Теперь ему никуда не нужно было спешить, его настоящее представляло собой неспешную размеренную жизнь фермера-отшельника. Тишина, царившая в доме, поначалу была непривычна, однако спустя некоторое время Артур привык к своему одиночеству. Конечно, ему не хватало той повседневной суеты, которая сопровождала Кларка почти всю жизнь.
Иногда он с тоской вспоминал о море и часто просыпался ночью с явным ощущением, что он находится на авианосце, он даже отчетливо слышал шум самолетов, идущих на посадку или готовящихся взлететь. Но звуки, издаваемые этими крылатыми машинами, теперь приводили его в бешенство. Все, что было связано с самолетами, напоминало ему о его дочери, погибшей вдали от родины, на бескрайних заснеженных российских просторах. Артур винил себя за то, что не смог предотвратить эту трагедию, но в то же время прекрасно понимал, что не в силах был этому помешать.