Как-то ранней осенью М., сделав кругаля, заехал из Парижа к нам в Брюссель.
Стоял сентябрь – не самый плохой в плане погоды месяц в нашем городке. Сидя на террасе уличного кафе, мы щурились под нежарким фламандским солнцем. Он пил бельгийское пиво – за тем, собственно, и приехал. Я – кофе. Пива не пью, только зря копчу воздух в пивной столице. С нашего столика открывался недурной вид на пешеходов и кусочек готической церкви в Саблоне.
– Кстати, – полез в свой модный саквояж М. – У меня для тебя сувенир.
Он положил на стол книжку средней толщины.
На обложке один мужчина брутального вида бежал за другим. У брутала номер один в руках был пистолет. Выражение лица позволяло заподозрить худшее. «Суперкиллер» – гласило название.
– Э… – я подняла на М. взгляд, к счастью, скрытый за темными очками.
М. усмехнулся, пригубив пиво:
– Почитаешь на досуге. Разрешаю тебе осилить первые десять страниц. Больше для наших целей и не требуется.
– А какая у нас цель? – осторожно поинтересовалась я.
– Эта книжонка напечатана вслед фильму, – постучал М. ногтем о глянцевую обложку. – Фильм пользовался популярностью, и сценаристы понадеялись, кхм, срубить еще чуток бабла…
Я продолжила вопросительно глядеть на М. – цель подарка все так же от меня ускользала.
– Да помню я, помню, что ты не пишешь боевиков, – хохотнул М. – Но ты могла бы написать «Небесный Иерусалим».
Я вздрогнула.
Только не это.
Снова.
– А что? – поднял М. пивную кружку. – Сюжет у тебя уже есть. Герои тоже. Замысел был отличный. Напишешь книжку – застолбишь идею. А потом – чем черт не шутит?..
– Я не умею романы…
– Да ведь я тебя и не прошу накатать «Войну и мир»! – внимательно поглядел на меня М. – Почитай, как пишут эти перцы. Так — ты точно сможешь. Возьмешь за основу наработанный материал и – вперед.
– Я подумаю, – улыбнулась я, скосив глаза на двух мачо на обложке.
«Я подумаю», – так всегда говорит моя мать, когда не хочет отказывать сразу.
– Вот и ладушки, – чокнулся с моей чашкой кофе М., неправильно истолковав мой вежливый жест.
Книжку я взялась читать в тот же вечер.
Любопытство оказалось слишком сильным. Есть категории – не литературы даже, ведь это нельзя назвать литературой, а, скажем так, беллетристики – всегда обходившие меня стороной. Вот такие книжки – с мускулистыми мужчинами на обложке и отвратительным качеством печати внутри – никогда не то что мной не открывались, а просто даже не лежали рядом. Заглянуть под эту обложку было – как заглянуть через замочную скважину в чужие, такие отличные от моих, мозги.
Стыдновато, но занятно.