Впрочем, как оказалось, между редакторами телеконтента и редакторами издательства существовала общность взгляда по одному пункту.
Из письма Спецкора: «Дорогая Дарья! Очень приятно, что вы стараетесь внести посильный вклад в разработку художественного оформления своих будущих книг (перевод: «Как же вы нас уже достали!»). Мы это приветствуем, как приветствуем любые свежие идеи, проникающие внутрь нашего тяжеловесного, утомленного сотнями проектов креатива. (Боже, благослови его такт!) Но название серии «Зона для умных» – опасная маркетинговая ошибка. Эдак мы с вами вообще без покупателя останемся. Слово «интеллектуальный» не должно встречаться в принципе. Оно отпугивает потенциального читателя».
Отпугивает? Ну и ладно!
К этому моменту я уже почти полностью утратила чувствительность. Да хоть «Сказки Златовласки» – мне все равно!
Быстро прошло и обсуждение «творческого псевдонима».
– Вы какое фамилиё хотите?
– Мне до лампочки, – вздохнула я. – Обзовите хоть Селедкиной, только давайте уже издадимся!
– Ну зачем же Селедкиной? – удивились в издательстве. – У вас по мужу красивая. Пусть будет.
Пусть!
И вот – контракт подписан и даже получен аванс, и я жду открытия занавеса.
А теперь, пользуясь волшебной силой воображения, переместимся в кабинет Большого Начальства издательства, назовем его БН. Итак, БН сидит за столом, перед ним – график рекламных акций за полгода. И тут он видит странную сумму напротив неизвестной фамилии с претензией на французскость.
– Кто это? – хмурится БН. – Откуда бюджет на рекламу в метро?
– Новый, перспективный автор, – бодро, я надеюсь, отвечает Ленский. – Есть уже два романа.
– Два романа мало, – говорит БН. – Ишь, каждому, кто два романа написал, рекламные площади раздавать! Этак издательство разорится вовсе к чертовой матери! Пусть ваяет еще один. Вот тогда и поглядим.
Именно эту новость принес мне в клюве мой литагент.
Осторожно, явно опасаясь за мое душевное здоровье, он объяснил расклад: либо мы издаем «Иерусалим», как и хотели год назад – вне серии и без рекламной поддержки, либо…
Ну, вы поняли.
Меня охватило «предчувствие холода» одновременно с «предчувствием жара»: яду мне, яду! А точнее – бургундского!
– Буль-буль! – привычно донеслось с кухни.
Но даже этой радости я была теперь лишена – пятый месяц беременности прервал мой возможный алкоголизм на излете.
Бокал предназначался для мужа.
– Я советую вам все же написать третий роман, – с отеческой лаской сказал мне Н. – Ну что такое еще год?
И я не могла с ним не согласиться.
Что такое еще год в этой бесконечной истории?