Тот ложится на бок и, теряя на ходу седоков, с приличной скоростью пролетает перекресток с Астраханской. Вслед за ним несет и меня. Астраханская — главная, и идущий по ней транспорт имеет преимущество. Не дай бог, какой-нибудь юноша с эрекцией наперевес несется на свиданку…
Справа мелькнул одинокий огонек одноэтажного кафе, слева хорошо освещенная площадка под навесом заправки. Мотоцикл, а следом и «Опель» влетают в следующий квартал Шелковичной — сумрачный из-за плохого освещения.
Доносится глухой удар от столкновения мотоцикла с высоким бордюрным камнем. Следом происходит удар о то же препятствие правыми колесами «Опеля».
Левый борт вместе со мной по инерции взмывает вверх, зависает на секунду в воздухе и со всего маху грохает резиной об землю.
Все. Моя машина на краю проезжей части, будто ее аккуратно припарковали напротив захолустного магазина в подвале с огромной вывеской «Все для сварки».
Мозг заранее успел просчитать ситуацию — еще до экстремальной парковки. Я вообще поражаюсь замечательной способности моих извилин молниеносно, а главное — эффективно работать в критические моменты.
Подвеска «Опеля» не успела успокоиться, а я уже выскакиваю из машины и несусь к лежащим на асфальте ублюдкам. Несусь, потому что знаю точно: прежде необходимо их разоружить, а уж потом звонить — вызывать «Скорую помощь» для Серафимы. Если же сделать наоборот, то кто-то из бандюков может очухаться и довершить начатое. И тогда врачам некого будет спасать.
Водитель мотоцикла лежит в длинной луже, образовавшейся от дождя на границе проезжей части и газона. Он точно мертв — шлем разбит, внутри сплошное кровавое месиво.
Второй улетел дальше — под стену магазина. Но пока дергается. Агония или болевой шок.
Подхожу, заодно осматривая пространство в поисках его оружия. Здоровенная 92-я «Беретта» валяется рядом. Отбрасываю ее носком ботинка подальше. Чтоб не достал.
Наклоняюсь. Стаскиваю с головы стрелка шлем. Щелкаю зажигалкой и подношу к лицу…
Все верно. Именно тот кавказец, которого я встретил в арке радом с домом Серафимы, а потом назойливо пасший меня в течение нескольких вечеров.
На всякий случай обыскиваю… Документы, сигареты, бумажник и старые четки.
Другого оружия при нем нет. Сам он в полубессознательном состоянии, изо рта и носа обильно течет кровь. Так обычно происходит при повреждении грудной клетки или внутренних органов.
Самое время позаботиться о Серафиме.
Бегу к «Опелю», открываю левую дверцу и склоняюсь над девушкой. Снова нахожу ее запястье, слушаю пульс…
Есть! В тишине и покое пульс прослушивается. Слабый, нитевидный, но прослушивается.