Признаюсь, Серафима мне очень нравится.
Правда, «доброжелатели» тут же оглушат язвительным шипением. А как же холостяцкие убеждения с незыблемым принципом независимости? И куда же подевался твой здоровый цинизм, презирающий всю эту любовь-морковь, придуманную евреями, чтобы денег не платить? И что с продвинутой теорией о том, что быть клиентом элитного борделя во сто крат приятнее и выгоднее, чем содержать жену?…
На самом деле все просто. Истина заключается в почтительной дистанции между мной и Серафимой, по-прежнему носящей статус «невесты лучшего друга». Поэтому симпатия и прочие сентиментальные сопли имеют место быть на расстоянии в несколько широких шагов. Я впервые обнаружил, что по-доброму завидую Андрюхе за пару лет до его исчезновения. И завидую до сих пор. Увы, но в моей жизни таких женщин, к огромному сожалению, не было.
Серафима тоже относится ко мне по-особенному: всегда с радостью соглашается на встречу, когда я наведываюсь в родной город; безупречно добра и приветлива; искренне грустит, провожая меня из отпуска в обратную дорогу.
Тем не менее мы — всего лишь хорошие друзья.
Возможно, кто-то посчитает это излишней принципиальностью или простой глупостью. Но мы с ней именно такие. Такие, вследствие того, что меня с Андреем связывала НАСТОЯЩАЯ ДРУЖБА, а ее — НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ.
Нам с Серафимой не хватает друг друга — и оба это чувствуем. Но останемся только друзьями до тех пор, пока не получим исчерпывающих доказательств того, что хранить верность больше некому.
Есть и еще одна проблема. Правда, несоизмеримо меньшего масштаба, чем вышеописанная. Однажды — год или два назад, я случайно услышал несколько фраз из разговора Дарьи Семеновны с Серафимой. Помнится, я дымил у открытой балконной двери, а женщины колдовали на кухне — готовились поминать Андрея. Помешивая что-то на скворчащей сковородке, тетя Даша полюбопытствовала:
— Замуж-то, голубушка, не надумала?
— За кого? — опешила девушка.
— Как за кого? Неужто достойных мужчин нету? Вон погляди-ка на Павла. Чем он тебе не гож?
За подобную рекламу я готов был объявить Юркиной тетке благодарность с занесением в личное дело.
А Серафима, вздохнув, сказала:
— Павел — замечательный человек, но…
— Что ж в нем не так? Или у тебя уже кто-то есть на примете?
— Нет у меня никого. Не в этом дело.
— Так в чем же?
Помолчав, девушка тихо сказала:
— Я поклялась, Дарья Семеновна, когда пропал Андрей… что никогда больше не свяжу свою жизнь с человеком их профессии. Поймите меня правильно — это не капризы…
Плач за дверью стихает.
Докурив сигарету, я неторопливо спускаюсь вниз и направляюсь домой.