– Хашпаппи?
– Ты умеешь готовить кукурузный хлеб? – он откусил от пирожка кусок побольше и облизал губы. Было чертовски вкусно.
Эбби кивнула.
– Это тяжёлая часть. Когда смешаешь тесто, порежь чеснок и добавь туда. А затем выкладывай ложками на разогретый и смазанный маслом противень, – Тейт положил в рот последний кусок пирожка.
– Хорошо.
Это был первый раз, когда Эбби улыбнулась ему, и это преобразило её. Он на самом деле думал, что она просто симпатичная? Эбби была красива. Когда она улыбнулась, на её щеках появились ямочки, и всё её лицо засветилось. Тейт прочистил горло и отвёл от неё взгляд.
– Что же, мне нужно поработать с бумагами. Я буду в кабинете, если тебе что-то понадобится.
Ещё до того, как он вышел за дверь кухни, Эбби включила воду, чтобы помыть посуду. Если он не будет присматривать за ней, она заработается до смерти.
Тейт тихо натянул на себя одежду и, держа в одной руке ботинки, выскользнул из своей комнаты. До рассвета ещё было несколько часов, но он не возражал. Ранее утро, до того, как мир начнёт вращаться, было его любимым временем. И он проводил воскресные утра за рыбалкой уже так много лет, что не был уверен, сможет ли отказаться от этой привычки, даже если захочет.
Тейт бросил ботинки на кухне, готовый сделать себе кофе в термос, чтобы взять его с собой, а затем остановился. Под кофеваркой уже стоял полный дымящийся термос. Рядом с ним стояла тарелка с четырьмя печеньями, завёрнутыми в целлофан. Домашними печеньями, с кусочками бекона в центре.
Когда она успела их приготовить, чёрт побери? Он озадаченно, взял одно печенье. Оно всё ещё было тёплым. И поблизости не было ни одной грязной тарелки. На самом деле, кухня была безупречно чистой. Чище, чем когда-либо с тех пор, как умерла его мама. Эбби, должно быть, работала большую часть ночи. Это было не очень хорошо для неё и для ребёнка.
Положив печенье, он развернулся и поднявшись по лестнице наверх, остановился у комнаты Эбби, тихо постучав в дверь. Ответа не послышалось, он открыл дверь и тихо подошёл к кровати. Она сопела во сне, а свет садящейся луны оставлял на ней тени. Эбби скомкала одеяло в ногах и лежала на боку, прижав одно колено к груди, а вторую ногу вытянув прямо.
Её тёмные волосы частично раскидались по подушке, а частично лежали на лице, но он всё ещё мог видеть длинные ресницы, которые касались её щёк, и слегка сжатый кулак рядом с головой. Её левая рука была расслаблена, ладонь лежала на простыне. Такая маленькая, нежная рука. Если уж на то пошло, она вообще казалась крошечной в большой кровати. Эбби едва занимала четверть пространства. От этого она выглядела младше, лет на двенадцать, а не на... сколько?