— Ты кто такой?! — воскликнул он, удивляясь такой неожиданной перемене.
— Не шибко ори тут… — недовольно пробурчала морда, и только теперь Мартин смог разглядеть оливковую кожу и резкие рубленые черты монгийца.
— Да что ты тут делаешь? — не удержался он.
— Служу, чего еще мне тут делать?! — в свою очередь удивился монгиец.
— А где Борц, что с ним случилось?
— Не знаю я никакого Борца, меня из похоронной команды направили, сказали, будет новая служба.
— А Борц?
— Да кто такой этот Борц?
— Но ты же пришел на его место!..
— Не знаю ничего. Мне сказали: иди и будешь там служить, даже обеда не выдали. У тебя, кстати, ничего пожрать не найдется?
Монгиец просунул голову в раздаточное окно и так взглянул на Мартина, словно прикидывал, какую руку или ногу у него сожрать.
— Я же арестант, какая у меня тут жратва?! — в отчаянии воскликнул он, все еще не веря, что уже не увидится с Борцем, с которым провел вместе столько лет и практически стал частью его семьи.
Даже внуки надзирателя знали о Мартине и передавали ему приветы, а его жена каждый год отправляла подарки.
Они ни разу его не видели, но много о нем знали, как о родственнике или хорошем соседе, который живет неподалеку. И вот весь этот мир разом рухнул, оставив только эту морду с голодным блеском в глазах.
— Ты вообще кто? Как тебя звать?
— Я Рунхо, и я думал, что эта служба получше будет.
— Но где Борц, где твой предшественник?
— Ты что, тупой?! — рявкнул монгиец. — Я же тебе сказал — я из похоронной команды и знать не знаю, где тут какой-то Борц!..
— Ладно, Рунхо, забыли. Давай знакомиться, — предложил Мартин, поняв, что условия изменились и к ним нужно приспосабливаться заново.
— Давай, — вздохнул новый надзиратель. — Но пожрать у тебя все равно нет. Как, ты говоришь, тебя зовут?
— Мартин.
— Ну ничего, нормальная фамилия. Давно сидишь?
— Двадцать лет.
— Да? — удивился Рунхо. — А мне говорили, здесь больше трех лет никто не выдерживает.
— Ну вот, так вышло, — пожал плечами Мартин.
— Да-а, — покачал головой Рунхо. — А пожрать-то, значит, нету, а у меня брюхо с утра подводит.
— Сухарик есть один. Маленький.
— Правда? — оживился Рунхо. — Давай!..
Мартин принес небольшой кусок засохшего хлеба, который оставил себе на ужин, и Рунхо с удовольствием его проглотил, казалось, даже не прожевав.
— А попить есть что?
— Так у тебя возле стены бочка стоит, только в ней вода гнилая…
— А, точно.
Рунхо отошел от раздаточного окошка, оставив его открытым, что делать категорически запрещалось. Вылезти через него ни один узник не мог, но правила есть правила, и когда Рунхо вернулся, отдуваясь и рыгая после гнилой воды, Мартин ему сказал: