Самаранов бросил взгляд на часы:
— Удивляюсь, Виктор Михайлович!
— Чему же?
— Вашей пунктуальности! Прибыть в точно назначенное время при плотном движении по столице практически невозможно!
— Так получилось! Вы не желаете представиться?
— Григорий Савельевич. Фамилию назову позже, если не возражаете! И если в этом возникнет необходимость.
— Ради бога! Вы еще кого-то ждете?
Самаранов удивился:
— С чего вы это взяли?
— Букет! Не для меня же его приготовили?
Командующий рассмеялся:
— Не для вас, но я никого больше не жду! Букет предназначен вашей супруге, у нее же вчера был день рождения, не так ли?
— Да! Теперь все понятно!
Генерал добавил:
— Для нее приготовлен не только букет. Да и для вас лично тоже кое-что есть, но, думаю, разговаривать на улице не совсем удобно. Пройдемте в мою машину? Там нам никто не помешает. Заодно доедем до штаба.
Полковник ответил:
— Да, так будет удобно!
Самаранов указал на стоящий в одиночестве у тротуара «Мерседес».
— Тогда прошу!
— Крутая у вас машина, — заметил Табанов, — стоит кучу денег!
— Что такое деньги, Виктор Михайлович? Бумажки, которые не так сложно заиметь в достаточно большом количестве. Надо только знать, как сделать это!
Полковник вздохнул:
— Вот именно, знать!
— При желании можно все узнать. Человек всегда стремился к знаниям, такова его природа.
Разговаривая, сели в «Мерседес».
Самаранов, извинившись, вызвал по телефону Федина. В разговоре был краток:
— Как у тебя?
— По-прежнему!
— Хорошо! Жди! — И, отключив трубку, приказал водителю: — Давай, Леонид, к штабу ракетчиков. Заедешь с тыловой стороны.
— Понял!
Самаранов повернулся к Табанову:
— Теперь можно и поговорить. Дело у меня к вам имеется, полковник. Точнее деловое предложение.
— Я готов вас выслушать!
— Отлично! Курите?
— Да!
— Прошу!
Генерал извлек из кармана пачку дорогих американских сигарет. Пассажиры на заднем сиденье «Мерседеса», начавшего движение к Садовому кольцу, закурили. Самаранов переложил на колени «дипломат».
Во вторник, 10 августа, проснулся Станислав в шесть часов утра от тошноты, внезапно подступившей к горлу. Помучившись минут десять в надежде, что та отпустит, он не почувствовал себя лучше. Встал под душ. Голова болела. И, вообще, на душе было так мерзопакостно, что хотелось выть. Закончив водные процедуры, капитан навел порядок на кухне. Через силу позавтракал. Вышел на балкон. Закурил, но дым вызвал очередной приступ тошноты. Погасил окурок и выбросил его вниз. День обещал быть погожим, хотя на западе в небе зависли большие темные облака. Но ветра не было. Так что дождь если и подойдет к городку, то ближе к вечеру. Да, к вечеру, когда Мамаев вновь окажется в плену одиночества, захватившего его квартиру.