— Почему вы оба все еще носите серьги, если они ничего не значат?
Его рука подлетела к уху, скрывая раздражающую вещицу.
— Не в этом дело.
— Почему она все еще работает на тебя?
— Ты сказала, что доверяешь мне, — повторил он.
— Ты поэтому не продавал дом в Монтерее все эти годы?
— Нет, — сказал он, а затем остановился.
Я скептически посмотрела на него.
— Нет? И на этом все? Этого не достаточно. Ты полагал, что я ничего этого не замечу? Проигнорирую?
— Ты не понимаешь.
— Тогда объясни мне, — умоляла я. Его глаза смотрели сквозь меня. С таким же успехом, я могла бы и не говорить. Мой вопрос остался без ответа. — Ты не можешь, не так ли?
Я сделала еще несколько шагов назад, и его лицо озлобилось. Руки сжались по бокам в кулаки.
— Ты не посмеешь, мать твою, бросить меня. Ты обещала!
Я, оказывается, совсем его не знала. Я смотрела на него во все глаза, пригвожденная к месту, позволяя его злости выплеснуться наружу. Она все равно не смогла бы причинить мне большую боль, чем та, которую я чувствовала в данный момент. Ни за что.
— Ты выйдешь отсюда и все кончено. Даже не думай о гребаном возвращении.
— Хорошо.
— Я это и имею в виду. Ты станешь пустым местом для меня.
Позади Дэвида Бен открыл рот, но потерял дар речи. Тем лучше. Даже у оцепенения есть свои пределы.
— Эвелин! — зарычал Дэвид.
Я сняла ненавистные туфли, уйти я решила босиком. Вполне можно было не стесняться. Обычно я бы ни за что сама не залезла на такие каблуки. Нет ничего страшного в том, чтобы быть обычной. Я слишком долго получала огромные дозы всего этого. Я закутаюсь в свою обычность, словно это шерстяной плед, который укрывает меня от всех бед. Дома меня ожидали кафе и учеба, о которой пора было задуматься. Меня ждала моя прежняя жизнь.
Дверь захлопнулась за мной. Что-то ударило в нее с другой стороны, и раздался приглушенный крик.
Снаружи в коридоре Джимми и Адриан все еще были заняты своей беседой. И я имею в виду, что в основном говорил Адриан, а Джимми созерцал потолок, улыбаясь, как безумец. Сомневаюсь, что даже ракете удалось бы достигнуть таких высот, как кайф, в котором пребывал Джимми.
— Извините, — сказала я, вклиниваясь.
Адриан повернулся в мою сторону и нахмурился, обнаженные в улыбке зубы появляются намного позже, чем следовало бы.
— Эвелин, золотце, я вообще-то занят...
— Я хотела бы вернуться в Портленд, сейчас же.
— Правда? Хорошо, — он потер руки. Ну, надо же, я наконец-то смогла его хоть чем-то обрадовать. На его лице впервые за все наше знакомство появилась огромная искренняя улыбка. Она была ярче, чем свет прожекторов. Совершенно очевидно, что до этого он очень умело притворялся.