Я смотрел на старикашку, с интересом гадая, съест он мою лжеисторию, или нет.
– Это-то мы все и без тебя знаем, – заявил он, ничуть не удивляясь моему рассказу. – А вот зачем ты с собой столько вещиц странных да непонятных набрал?
– А это, великий Теофаст, все хитрые приспособления, суть которых вы узнаете, как только поймете, как они работают.
– Ну и как они работают?
– А вы сначала меня накормите, напоите, а потом я и расскажу, – ответил я, чувствуя в желудке голод.
– Проська! – заорал Теофаст. – Куда опять подевалась эта лентяйка?
Из второй маленькой дверцы, ведущей в горницу, вбежала испуганная девка в запачканном фартуке.
– Накрой на стол, уж время обеднее, а мы еще с мил гостем не ели.
Проська быстро убежала и через пять минут на большом столе вместо бумаг стояли различные яства. Увидев такое разнообразие блюд, я чуть не упал в обморок. И это не удивительно – два месяца на черством хлебе и воде давали о себе знать.
Уплетая за обе щеки, я увлеченно рассказывал старикашке:
– Сейчас, великий Теофаст, тебе приоткроются тайны великого чародейства, которыми на всей земле владеет только один смертный, коим являюсь я! Колдовство это великое и, узнав все его секреты, ты, если захочешь, сможешь править всем миром.
Я сплюнул косточки от рыбы жирному черному коту, который, мурлыча, терся об мои ноги, и продолжал:
– Однако править миром тоже надо с умом, иначе все твои чародейства сами тебя и погубят.
– Ну ладно, кончай чепуху молоть, да переходи к сути своих вещей. А уж как править миром мы и без тебя разберемся, – проворчал Теофаст. – Вот ты мне скажи, зачем нужна, например, эта вещица?
С этими словами он извлек из стопки моих вещей маленький фонарик.
– Крутил я ее, крутил, да только так в толк и не взял, зачем она нужна, – сообщил он мне.
– А с помощью этой вещи можно повелевать солнечным светом, – жуя яблочный пирог, сказал я.
– Как это?
– Если хочешь узнать, как она работает, скажи, чтобы окна закрыли.
– Проська! Где эта дрянная девица? – опять заорал он, зовя свою служанку.
– Что, ваше зрячество? – вынырнула она из-за боковой двери, вытирая свои руки фартуком.
– А ну, закрой ставни, кому велено!
Девка, повинуясь, закрыла ставни на больших окнах, в результате чего в горнице стало темно. Я взял из рук Теофаста фонарик и, держа его обеими руками за концы, повернул их в разные стороны. Тут же вспыхнул яркий лучик света, освещая комнату.
– Вот мать честная! – раскрыла рот от изумления девка.
– Прям как совсем маленький факел, – провел сравнение Теофаст.
– Совсем, да не совсем, – преумножая достоинства своего фонарика, сказал я. – Светит во много раз дольше, чем обычный факел, да к тому же еще направленный луч – если ночью направить фонарик из окна этой горницы на двор, который расположен перед башней, то тогда двор весь будет в свету, словно днем!