После этого разговора мне показалось, что дед Всевед – фанатик нетрадиционной медицины, постепенно выживающий из ума из-за своего немалого возраста. Однако от полного безделья я решил все-таки последовать его чудным советам.
Весь восьмой день я пролежал словно в трансе, пытаясь сосредоточиться на внутренних процессах, происходящих во мне. Никаких новых ощущений я так толком и не добился и под вечер задремал, не прекращая, однако, свои попытки почувствовать тело. И тут произошло чудо.
Я вдруг ясно почувствовал свое тело, каждую клетку своего организма. Удивительно четко я начал осознавать все процессы происходящие внутри меня. Это было какое-то прекрасное чувство единства разума и тела. Внутренним взором я благоговейно наблюдал за тем как ровно и без перебоев сокращается мое сердце. Словно мощный мотор, оно заставляло кровь бежать по венам и артериям. Я видел каждое кровяное тельце, как оно попадает в легкие, как легкие, словно огромные горны, закачивают без перебоев воздух и отдают кровяным тельцам кислород. Я чувствовал каждую клетку организма, как она пропускает в себя из крови кислород и энергию для поддержания своей жизни. Я был словно загипнотизирован своим организмом и его четкими и сознательными действиями, его удивительной системой работы. Я вдруг понял, что если бы я встал вопреки запретам деда сейчас, я бы нарушил ход некоторых процессов в организме, заставил бы организм работать не на свое улучшение, а на свой износ, и тогда выздоровление было бы закончено телом наспех. Это все равно, что каменщик построит мост в спешке – такой мост будет служить нормально, однако на много лет меньше, чем если бы он строил его как следует.
Я вдруг почувствовал, что все процессы в организме подвластны мне. Я мог усилием воли ускорять или замедлять их ход. Я начал сам строить себя изнутри, словно какой-нибудь заправский архитектор, я ваял себя. Это занятие увлекало, я чувствовал себя в приподнятом состоянии и полностью ушел в работу над своим телом.
И вдруг я резко проснулся. Стоял уже полдень, так как на табурете рядом с моей кроватью уже стояла остывающая обеденная похлебка, которую дед приносил уже в середине дня. Мне вдруг стало жалко, что все мое глобальное единение разума с телом оказалось лишь простым сном, навязанным долгими и безуспешными дневными усилиями почувствовать свой организм. Я усмехнулся, вспомнив детали своего ночного сновидения: такое могут увидеть только наркоманы после длительной забойной обкурки, мне же такие вещи уже просто снятся – уж не схожу ли я медленно с ума под влиянием этого ненормального деда Всеведа?