— Это вообще бестактно с его стороны отпускать шуточки в твоем присутствии! — расстроено воскликнула сестра. — Ты же незамужняя девушка.
— А это здесь каким боком? — обиделась я. — Вот все меня в это тыкают, знаешь ли. Уже даже Ольма начала говорить о замужестве. И папа. Думаешь, мне приятно?
— Но Эмми… Ты же взрослая, сама понимаешь…
— Взрослая, — перебила Вирену, — но я смотрела в воды Оракула и видела свою судьбу, понимаешь?
— Ты никогда не рассказывала, что видела там, только намекала… — вздохнула сестра, искренне недоумевая моей агрессии. Осознав это, я попробовала успокоиться, хотя внутри все клокотало от невысказанной горечи.
— Но ведь и ты тоже. Нет ничего особенного в том видении, знаешь ли. Маленькой мне казалось, что судьба — это кусочек древесной смолы, разогретый на солнце — разминай между пальцами, как нравится. И только теперь до меня дошло, что судьба штука куда более сложная. Ее почти не изменить.
— Ты говоришь так уверенно, как взрослая, — с нежностью улыбнулась Вира, глядя на меня.
— Но я ведь на самом деле взрослая, — спокойно подтвердила я.
— А мне все кажется…
— Знаю, ты все еще считаешь меня маленькой, — догадалась я. — В этом нет ничего удивительного.
— Мне страшно, что через несколько лет… — Вира замялась и с тревогой посмотрела на Алию, ища поддержки.
— Это неизбежно, — с грустью подтвердила служанка. — Ты стала почти одной из нас, Вира, ты живешь так же как и мы, а мы все, через воды Оракула, стали родней тебе. Это сделало Эмму близкой нам, но не даст вам возможность всегда быть вместе.
В ванной повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь плеском воды и тихими всхлипами Виры.
— Эй, ты чего? — опешила я. — Вир? Чего ты?
— Ты ведь моя маленькая сестренка… — пробормотала киашьярина.
— Я всегда ею буду, — мне не хотелось видеть слезы Виры, она сдерживалась, как могла, но все равно расплакалась.
— Знаю… Просто я привыкла, что ты такая малышка, которую нужно оберегать и защищать… Если не от всего мира, то хотя бы от сестер, от тети, от глупых угроз… — попыталась высказать свои чувства сестричка. — А теперь…
— Похоже, вы уже не раз успели это обсудить, — догадалась я, не удивившись, когда Алия обреченно кивнула и расплакалась. — Вир, не переживай из‑за этого! Это нормально! От этого никуда не денешься! Мы теперь как… из разных народов! Ты легарда, а я человек. От этого никуда не денешься! Я не могу стать легардой, как ты.
— Можно… — пропищала Алия. — Эдин не откажет… он любит Виру.
— Да, но для этого нельзя просто прийти и сказать — я хочу стать одной из вас, — старательно упрятав горечь поглубже, сказала я. — Ну, и ты не рассматриваешь, что так может быть лучше для всех?