Мелиса жила со своим мужем в маленькой хижине. Франс был пьяницей, жена любила его, несмотря на то, что он ей постоянно изменял с девицами из таверн. Она относилась к походам «налево» с пониманием, поскольку сама являлась женщиной лёгкого поведения.
У них родился сын (но точно не было известно действительно ли Франс отец ребёнка, хотя это и не имело значения). Младенец появился на этот свет больным и худеньким, казалось, что если перерезать пуповину он сразу умрёт, однако этого не случилось, и поэтому у Франса появился прекрасный повод напиться. Он зашёл за своим другом мясником и отправился с ним в таверну. Оба выпили столько, что чуть не умерли от отравления. Их вынесли из таверны и бросили неподалёку, где они провалялись двое суток. Очнувшись, друзья похмелились и отправились по домам.
Прошло шесть лет. Мальчик рос здоровым, таким же, как все его сверстники, несмотря на то, что родители за ним плохо следили и иногда забывали кормить. Он уже привык к тому, что если упадёт и ушибётся лучше не плакать, потому что мама или папа могут сделать куда больнее. Прошёл ещё год, который ничем не отличался от всех предыдущих. В маленьком доме всегда присутствовали какие-то посторонние люди, либо друзья или подруги, либо любовники или любовницы. Франс и Мелиса были довольно гостеприимны, и частенько разрешали останавливаться у себя всех, кто бы ни попросил. Так, один путник принёс с собой пастельных клопов, другой — вшей. Но всё равно жизнь не была так уж плоха. Мать не особо любила готовить и не изменяла привычки наплевательски относиться к своему ребёнку, поэтому мальчик частенько питался, чем попадется. Когда родители уходили, они запирали дом на замок, оставляя там сынишку одного порой на несколько дней. Однажды осенью, мальчик играл на улице, попал под дождь, промок, простудился и начал сильно болеть. На десятый день ребёнку стало очень плохо, его изрядно лихорадило. Родители подумали, что он умрёт, и уже готовы были хоронить, однако утром сынишка выздоровел. Франс и Мелиса обрадовались и наконец-то решили дать ребёнку имя. Они назвали его Тюфом в честь дворняжки. Спустя два года мальчик начал хромать совсем как та собака. Это произошло из-за того, что болезнь дала сильное осложнение: одно полушарие мозга перестало развиваться также как и половина тела. Иногда Франс раздраженно спрашивал: «Чего ж ты хромаешь!?»
Прошло ещё три года. Тюфу исполнилось двенадцать лет. Повзрослела и выросла только одна его половина, вторая — осталась от семилетнего мальчика. Во дворе дети прозвали его «хромой уродец». Они часто смеялись над ним, обзывались и не лишали себя удовольствия раз-другой запустить в него чем-нибудь, что попадётся под руку. Сам Тюф поначалу думал, что так и надо, ему казалось, что все дети когда-нибудь становятся хромыми и над ними начинают также издеваться, но что-то подсказывало ему, что это не так.