— Заходила уже. Вчера.
— Так, то вчера. А сегодня…
Но он уже закрыл окно. Я показала ставням язык, развернулась и пошла дальше по улице, как вдруг окно распахнулось вторично.
— Эй, рыжая! Иди сюда.
Мужик протягивал мне стеклянную бутыль с молоком.
— Спасибо вам! – обрадовалась я. Бутыль ткнулась в руки прохладным гладким боком. – А я…
— Ступай уже, ступай.
И окно захлопнулось на этот раз окончательно. Послышался глухой стук засова.
В следующий раз я постучалась уже не в окошко, а в дверь.
Подъезды трехэтажного кирпичного дома, стоявшего неподалеку от заросшей площади, были оснащены массивными стальными дверями с электронными и механическими замками – настоящая крепость, но мне повезло: как раз к моему приходу одна из дверей тяжело отворилась, выпуская мужчину в черной форме патруля.
— Подождите! – я, отчаявшись, бегом рванулась через двор – это был последний дом. Все другие в этих двух кварталах я обошла утром, дальше тянулись уже промышленные и сельскохозяйственные здания. А бегать по улицам больше не было ни сил, ни терпения. Слишком долго я по улицам бегала. Мужик устало обернулся, механически поправив портупею.
— Иди отсюда, – сказал он. – Нечего тебе здесь делать.
Я вовремя проглотила вертевшуюся на языке колкость – чему-чему, а этому я научилась у патрульных очень быстро. Он ведь мог меня арестовать. А может – впустить в дом. Хамить людям я стала уже не так часто, как делала это вначале: холод и голод кого угодно научат вежливости и заставят присмиреть. Хочешь жить – умей вертеться, как говорится.
— Я попробую, – слетело с моих губ вместо соблазнительного «Да пошел ты в туман, тебя спросить забыла!» Патрульный пожал плечами.
— Попробуй, – разрешил он, открывая дверь и отступая в сторону, чтобы пропустить меня. – Только время понапрасну потратишь.
— А вдруг. – Я вздохнула. Какой у меня выбор. – Спасибо, дяденька.
— На здоровье.
Он ушел. Я поднялась на первые два пролета и зачем-то обернулась на окно, глядя, как патрульный пересекает по тропинке заросли городской площади, по пояс в высокой колючей траве. Такая трава больше нигде не росла – в лесу прелую землю устилает только мох. Впрочем, я не совалась в лес – вот где еще опасней, чем в городе.
Первые две квартиры не отозвались, еще в три просто не впустили, и я без особой надежды постучала в пятую, на последнем этаже.
Вернее, и стучать не пришлось – справа от двери тускло поблескивала кнопка звонка. Я легонько нажала ее, и внутри квартиры послышался мелодичный звон. Ждать долго не пришлось.