— Жан Пежо к вашим услугам, месье. Какие бриоши предпочитаете? Вандейские или парижские?
— Коробку парижских. С изюмом… И мармеладу положи.
— Одну минуту, месье…
Пекарь исчез, но спустя минуту из дома выскочил подросток, тоже весь в муке, и, растянув губы в щербатой улыбке, протянул мушкетеру большую круглую коробку из лыка.
— С вас два су, месье.
Довольный выбором, Шарль устремился на улицу Цветочников, где в двухэтажном доме времен короля Генриха жила Жаклин де Леви-Вантадур.
* * *
Планше, пользуясь отлучками хозяина, научился прекрасно бить баклуши. Обязанности слуги не сильно его тяготили. Д’Артаньян большую часть времени проводил вне дома — то на службе, то в городе. Молодой человек, неженатый (и не стремящийся к этому!), развлекался, как мог. Чаще всего развлечения сводились к посиделкам с приятелями-мушкетерами в трактирах, реже — к посещению театра, еще реже — какого-нибудь светского салона. Бордели, как ни странно, не привлекали гасконца, и он пользовался услугами «жриц любви» крайне редко. Хотя, по наблюдениям Планше, подружки у хозяина водились. И не одна! Но то были все приличные дамы, даже из дворца!..
Планше к хозяйским причудам относился почти философски, потому что считал свою службу едва ли не перстом судьбы. Рано потеряв родителей, помыкавшись какое-то время по родне на юге Прованса, юный Пьер Планше в конце концов отправился искать счастья в столицу. Чудом избежав незавидной участи уличного беспризорника, он сумел пристроиться в посыльные к галантерейщику с улицы Бурдоне и несколько лет жил в относительном спокойствии и достатке. Хозяин даже сделал его приказчиком в лавке, но тут судьба снова подшутила над незадачливым провансальцем — в их квартале случился пожар. Выгорело десятка два домов, в том числе сильно пострадала и лавка. Хозяин впал в депрессию, плавно перешедшую в запой, разогнал всю прислугу и помощников, жена с детьми сама уехала к родне в Лион. Планше до последнего оставался с хозяином, надеясь, что тот протрезвеет и вернется к делу, но — нет. И тогда, отчаявшись, Планше решился на кражу, чтобы раздобыть хоть немного денег на некоторое время. Увы! Кому не дано, тому не дано. Вор из юного Пьера вышел никудышный — хозяин застукал его прямо возле тайника, где держал свои сбережения, и спасло Планше от немедленной расправы только сильное опьянение галантерейщика. В полной прострации Планше забрел к какой-то трактир и там стал невольным свидетелем жестокой драки. Пятеро — по виду самые настоящие разбойники — напали на молодого дворянина, одетого в дорожный костюм и лицом похожего на гасконца. Дворянин храбро отбивался от наглецов, пока его шпага не застряла в груди одного из бандитов. Ее тут же выбили из руки, и участь молодого господина стала незавидной. И вот тогда Планше, сам себе удивившись, схватил в одну руку стоявшую возле очага кочергу, в другую — сковородку, выкинув из нее жаркое прямо в огонь, и с диким воплем бросился на разбойников. Те явно не ожидали нападения с тыла, и, пока ошалело разворачивались и разглядывали нового храбреца, Планше успел огреть одного из них кочергой по голове, а другому залепить сковородкой по уху. Ушибленный кочергой рухнул на пол как подкошенный, выронив шпагу, которую тут же подхватил гасконец, а второй бандит, оглушенный сковородкой, сам ткнул своим палашом наугад и, к несчастью, попал не в Планше, а в своего приятеля. Таким образом, за минуту силы на поле боя резко изменились, а еще минуты три спустя новые союзники окончательно разделались с оставшимися двумя бандитами и с позором выгнали их из трактира. А Пьер Планше стал слугой господина Шарля де Бац де Кастельмор д’Артаньяна.