— Отвратительно, если честно, Шарль. Но я должен изловить мерзавца прежде, чем до него доберется эта женщина!
— Благородное безумие… — пробормотал д’Артаньян. — Я искренне рад, Анри, что стал вашим другом!
Видимо, общая слабость как-то подействовала на память де Голля. Пока д’Артаньян объяснял ему расположение коридоров на обоих этажах вокруг зала, он все понимал. Но стоило пуститься в самостоятельное плавание, лейтенант тут же сбился в пути.
Он оказался возле зала, но где вход на галерею и на хоры, отданные в распоряжение музыкантов, уже не понимал.
Суета возле зала была великая. Де Голлю не доводилось бывать в «Бургундском отеле» накануне премьеры какой-нибудь трагикомедии в испанском стиле, в которой используется множество костюмов и сложные декорации. Поэтому он слегка ошалел от крика и от беготни лакеев и портных. Мимо него пронесли два бутафорских окорока неимоверной величины, как будто изготовленных из слоновьих ног, их втащили в открытую дверь комнаты, где галдели незримые люди, и вдруг в комнате стало тихо.
— Я что вам говорил?.. Я говорил, что Тома Мясник должен плясать с этими окороками! — донесся хорошо знакомый лейтенанту возмущенный голос. — Но ведь он их и не поднимет!
— Ваше величество, они легкие, они совсем легонькие! Извольте убедиться, они из папье-маше!.. — пискляво оправдывался невидимый слуга.
— Чтобы с ними плясать, придется искать великана! — не унимался король. — Л’Анжели, у нас есть великан?
— Есть, ваше величество! Мушкетер Портос!
Голос, предложивший Портоса, тоже был удивительно знакомым Анри.
В комнате захохотали.
— Окорока есть, ваше величество, половина дела сделана! — снова выкрикнул этот скрипучий голос. — Осталось уговорить Портоса!
— Так… — прошептал себе под нос де Голль. — Кажется, одна пропажа отыскалась…
— Окорока — переделать! Тома должен держать в каждой руке по окороку, понятно?
— Будет сделано, ваше величество…
Мимо Анри пробежал маленький щуплый человечек в одежде портного, таща за руку юношу в причудливом костюме, и оба влетели в комнату с артистами.
— Это еще что такое? — гневно вопросил Людовик Тринадцатый.
— Костюм Весны, как вы приказали, ваше величество!
Король издал невнятный горловой звук, потом вдруг заговорил почти басом:
— Я дал вам рисунок, Перье?.. Дал! Я вам раскрасил его? Раскрасил. А вы что сотворили? Это не мои цвета! Переделать немедленно! Мы опозоримся, публика будет хохотать во все горло!..
Портной и юноша в костюме Весны выскочили из комнаты, как ошпаренные.
Де Голль, пристроившийся за распахнутой дверью, был в легкой панике. Не хватало только, чтобы его поймали в трех шагах от короля. Его — лейтенанта гвардии кардинала! Переодетого монахом! Видит Бог, будет очень трудно объяснить, зачем он сюда залез…