Мальчишки прыгали в воду с мостков, задавали «щучки» и «мостошки», складывая ладони лодочкой впереди головы, а пятками ударяя по заднему месту.
Из прибрежных кустов вышли Шолохов и Якубов, оба запыленные, растрепанные. У Шолохова за плечами двустволка, брюки закатаны, одна штанина выше другой. И рукава на рубашке по локоть. Босой. Усы прокурены, сильнее всего левый ус (на эту сторону чаще перекладывал папиросу), пальцы тоже желтые от никотина. Подошел к мосткам, бросил в траву двустволку.
— Окунемся?
И первый бултых в воду. Вынырнул среди всплывшего со дна конского помета, с колючками чертополоха на голове и плечах (прежде тут стояла конюшня). Отфыркался да как «загнет» по-казачьи.
Здорово же он в это время был похож на Щукаря!
А вот еще одна история, рассказанная Громославским, шурином писателя, вешенским финансистом. Ранней весною, войдя в дом, он застал родственника спящим на диване в парусиновых штанах, перепачканных рыбьей слизью и чешуей: только что возвратился с рыбалки, лег передохнуть. Сонный, вороша на голове волосы, Шолохов выслушал Громославского и сказал:
— Поставил утром сети на стерлядь. Поедем выберем рыбу.
Рыбак и охотник он был заядлый, да и жена Мария Петровна, родная сестра Громославского, женщина крупная, бойкая, не уступала мужу, стреляла дуплетом из ружья похлеще иного охотника.
— Мария, бывало, ни на шаг от Михаила, — рассказывал Громославский и, щуря насмешливо глаза, присовокупил: — Наверное, боялась, как бы он один на стороне невзначай не поймал двуногую щуку!
Многие из тех, кто часто общался с Шолоховым, невольно подлаживались под его шутливую речь (и устную, и письменную). И Громославский явно подражал своему знаменитому родственнику.
В тот раз Мария Петровна на рыбалку не поехала, только строго наказала:
— Будьте осторожны. Вон какой в этом году паводок!
Взяли снаряжение, сели в каюк и поплыли. Паводок был на самом деле бурный. Попали в водоворот, лодку завертело, да и перевернуло. Все снаряжение пошло на дно, рыбаки очутились в ледяной воде. До берега далеко, не доплыть, и течение сильное, несет, тянет на дно. Уцепились за ветки полузатопленного дерева, кричали, звали на помощь до хрипоты, никто не откликнулся. Место безлюдное. Сидят на ветках, как грачи, зуб на зуб не попадает. Шолохов и говорит:
— Мы здесь погибнем.
— Что делать?
— Выход один: прыгай в воду и плыви до берега, а я за тобой!
Громославский посмотрел вниз: там играло такое яроводье, что если прыгнуть, то сразу пойдешь на дно, как топор.
— Не могу, — отказался наотрез.
— Что значит «не могу»? Прыгай, пока еще в силах!