Оставалось уже не более полминуты. И вдруг на боевые машины лавиной обрушились вражеские снаряды. От разрывов вокруг вздыбилась земля. Вот прямым попаданием разбита одна установка.
— Спасай машины! — крикнул помкомвзвода Мартюгин и бросился к установкам. Сражённый осколком, упал. Но следом ринулись другие.
Вспыхнули вторая и третья машины, раненный в живот водитель Карпов пополз к последней.
— Назад! — приказал лейтенант. — Ложись в канаву!
Но не послушался водитель, истекая кровью, залез в кабину.
Так и погиб он в машине, делая отчаянные и тщетные попытки завести её. Оставшиеся в живых по приказу лейтенанта стали отползать в сторону от страшного места. Теперь уже жертвовать жизнью было излишне — горели все четыре машины.
Немцы на переправе, осмелев, засуетились. Казалось, теперь уже ничто не помешает им безнаказанно перебраться на наш берег.
Но тут произошло уму непостижимое. Это было из области фантастики. С горевших «катюш» один за другим стали срываться воспламенившиеся снаряды. С грохотом они летели на тот берег. Срывая переправу врага, грозные реактивные установки мстили за гибель своих расчётов.
Разное случается на войне. Всё ли она может списать?
Эту дикую историю услышал я от танкистов в Прибалтике.
В разгар сражения танк внезапно остановился. К нему подъехала чёрная легковушка. Выскочивший незнакомый генерал, потрясая кулаками, заорал:
— Почему стоим, так вашу мать?! Где командир?!
Тот выпрыгнул, как положено, доложил, что мотор отказал…
— Саботаж! — Генерал выхватил пистолет и в упор всадил пулю. Сел в машину, покатил вперед.
Ещё не успевший прийти в себя экипаж, охваченный яростью, развернул башню и первым снарядом разнёс легковушку.
Насколько правдоподобна эта страшная история — судить не мне. Каковы её последствия — тоже не известно.
Как расценить поступок генерала? На фронте случалось разное. Война порою одинаково списывала всё: и чрезвычайное происшествие, и произвол, и преступление, и самосуд… Но надо же оставаться человеком!
Таким он и остался в моей памяти — среднего роста, ничем не примечательным, хладнокровным, рассудительным, с чувством собственного достоинства. И чуточку франтоватым. Даже в тяжёлых полевых условиях. Как это ему удавалось? Неизвестно. Но только всегда он был тщательно выбрит и выглажен. Где доставал одеколон? Знал только он сам.
Командир санитарного взвода стрелкового батальона, он от подчинённых своих настоятельно требовал:
— Смелей выдвигайтесь вперед! Впритирку к боевым порядкам!
И, как результат этого, потери в его санвзводе всегда были самыми меньшими.