Выходит хозяйка.
– Пряжа есть? Только крученая, настоящая.
Мы переглядываемся.
– Пряжа? Нет.
– А шелк? Шелковые чулки?
Я смотрю на ее мощные голени. Постепенно мы начинаем понимать: она еще готова на обмен, но продавать ничего не собирается.
– Нет, шелка у нас нет, – говорю я. – Но мы хорошо заплатим.
Она машет рукой.
– А, деньги, грязные бумажки. Что ни день, дешевеют.
Она, шаркая, уходит. На ярко-красной блузке сзади не хватает двух пуговиц.
– Можно, по крайней мере, воды? – кричит ей вслед Альберт.
Она недовольно возвращается и ставит нам полную кружку.
– Ну, давайте, некогда мне тут с вами стоять, – ворчит она. – Лучше бы работали, чем у других время отнимать.
Альберт берет кружку и швыряет ее об пол. От бешенства у него пропал дар речи. За него говорю я.
– Чтоб у тебя рак открылся, карга старая.
Хозяйка оборачивается и разражается невиданной виртуозности многоэтажной бранью. Мы спасаемся бегством и идем дальше, по дороге толпами встречая добытчиков. Они кружат вокруг крестьянских домов, как изголодавшиеся осы над сливовым пирогом. Теперь нам понятно, почему очумевшие от всего этого деревенские не стесняются в выражениях. И все-таки мы продолжаем обход, кое-где нас гонят, кое-где что-то перепадает, иногда нас обкладывают другие добытчики, мы обкладываем в ответ.
После обеда встречаемся в пивной. Улов невелик. Пара фунтов картошки, немного муки, несколько яиц, яблоки, чуть капусты и мяса. Один Вилли взмок. Он является последним, под мышкой пол свиной головы, из карманов выпирают какие-то пакеты, правда шинели на нем нет. Он ее обменял, потому что у него еще одна дома от Карла, а кроме того, рано или поздно наступит весна.
До поезда у нас два часа, и они-то приносят мне удачу. В пивной стоит пианино, на котором я, от души налегая на педали, отчебучиваю «Молитву девы». На музыку выходит хозяйка, какое-то время слушает, потом кивает мне на выход. Я незаметно отползаю к двери и тут узнаю, что она очень любит музыку, но, к сожалению, у нее редко играют. Может, я еще приеду? Хозяйка дает мне полфунта масла и говорит, что хотелось бы почаще. Я, разумеется, соглашаюсь и обязуюсь каждый раз играть по два часа. Следующим номером я исполняю «Курган» и «Замок Штольценфельс».
Потом мы отправляемся на вокзал, по пути встречая других добытчиков, нацелившихся на тот же поезд. Все боятся жандармов. В конце концов отряд сбивается в кучу и поджидает поезд в сторонке от здания вокзала, укрывшись в каком-то темном ветреном углу, чтобы раньше времени не попасться на глаза. Так менее опасно. Но нас постигает неудача. Откуда ни возьмись два жандарма на велосипедах. Они неслышно подъехали сзади.