Но все же первый сексуальный опыт он пережил в Драгомее. Быть может, это наложило отпечаток на его дальнейшие отношения с женщинами. Он ждал от них раскрепощенности, свободы, полной самоотдачи...
Максим снова сел в машину. Он собирался только на секунду остановиться и взглянуть на то место, где прошло его детство, но, кажется, провел здесь гораздо больше времени, чем собирался.
В небольшой уютной гостинице, которая скорее походила на пансионат, жильцов можно было пересчитать по пальцам. И по утрам здесь царила бархатная тишина. Светлана постояла на балконе, глядя на фантастическое дерево, которое росло неподалеку. Оно было серым, совершенно голым, с корявыми ветвями, переплетавшимися внизу и похожими на странную металлическую конструкцию. Потом неслышными шагами она прошла по коридору, чтобы никого не разбудить, и вышла на улицу. Рассвет наступал здесь так же стремительно, как и сумерки. Только что было темно, а через четверть часа полно света, красок, птичьего щебета. Она вышла, чтобы успеть немного побродить по городу до того, как в галерее начнутся работы. Солнце вставало прямо из океана — его ободок сиял как расплавленное золото... «Нет, — поправила себя Светлана, — как золото с примесью серебра».
Запах морской воды смешивался с пряными ароматами цветущих деревьев. Казалось бы — невыносимое сочетание. Но в природе сочетается все, что угодно. Она уже успела понять, что о привычных для нее временах года, о сезонах здесь, в Драгомее, можно говорить только условно. На одном и том же кусте одновременно появлялись свежие бутоны, уже цвели вовсю цветы, а по соседству увядали и опадали старые, так что под кустом образовывалась нежно-фиолетовая или розово-сиреневая «тень».
Светлана сделала быстрый набросок и зашагала дальше. Ее не покидало ощущение, что она попала в райский сад. Контраст с Москвой, с ее пронзительно-холодными ветрами, вялыми сумерками, серой пеленой неба был особенно разительным.
Прежде при слове «Африка» Светлане всякий раз почему-то вспоминались слова Астрова из «Дяди Вани»: «А должно быть, в этой самой Африке теперь жарища — страшное дело». Самое забавное, что жарищи-то и не было. Не только потому, что они счастливо миновали это время года, но и потому, что Драгомея находилась ниже — на той широте, где жара ее не настигала.
Спокойствие океана, осторожно приникавшего к ее ногам влажными губами, ничуть не обманывало Светлану. Этот могучий хитрец мог прикидываться кем угодно, но мощь стихии ощущалась даже в неясном всплеске. Ленивое движение, но сколько за ним силы. Увязая во влажном песке, она побежала вдоль берега. Табличка, написанная на французском и воткнутая в песок, гласила: «Купаться во время отлива очень опасно».