А еще Тень узнал – точнее, сделал вывод из того, о чем Оливер старался умолчать, – что тот чего-то боится до полусмерти. И когда Тень спросил, чего он так испугался и что имел в виду, когда сказал, что черный пес шел за ним до дома, Оливер начал заикаться и мямлить. Стало понятно, что допытываться не стоит.
Что же Оливер и Мойра узнали в тот вечер о Тени?
Ничего особенного.
Тени они пришлись по душе. Он был не дурак: в прошлом он доверялся людям, которые потом его предавали, – и усвоил урок. Но эта пара ему понравилась, и в доме у них пахло приятно – свежим хлебом, и джемом, и полированным ореховым деревом. Поэтому, устраиваясь на ночлег в крохотной спаленке, Тень снова и снова возвращался мыслями к тому, чего же так испугался этот говорливый коротышка с седеющими бачками. Что, если там, на поле, был вовсе не осел? Что, если это и вправду была огромная собака? Что тогда?
Когда Тень проснулся, дождь уже перестал. На кухне никого не было. Тень поджарил себе тост. Мойра вернулась из сада, и вместе с ней в кухню ворвался прохладный утренний воздух.
– Ну, как спалось? – спросила она.
– Замечательно.
Этой ночью Тени приснилось, что он ходит по зоопарку. Со всех сторон в клетках сопели и хрюкали какие-то животные, но он их не видел. Во сне он снова был маленьким: мама вела его за ручку, и он чувствовал, что его любят и защищают. Тень остановился перед львиной клеткой, но вместо льва в клетке оказался сфинкс – лев только наполовину, а наполовину женщина. Охлестывая хвостом бока, сфинкс улыбнулся – и улыбка эта была точь-в-точь как у матери. А потом женщина-лев заговорила с ним, и голос у нее оказался теплый, кошачий и с каким-то незнакомым акцентом.
– Познай себя, – сказала она.
– Я знаю, кто я такой, – ответил Тень, вцепившись в прутья клетки. За прутьями раскинулась пустыня. Тень посмотрел вдаль и увидел пирамиды. Увидел тени на песке.
– И кто же ты такой, Тень? От чего ты убегаешь? Куда ты бежишь? Кто ты?
И Тень проснулся в недоумении от этих вопросов и в тоске по матери, умершей двадцать лет назад, когда он был еще подростком. Но все-таки сон принес утешение: Тень все еще помнил тепло и надежность материнской руки, сжимавшей его детскую ручку.
– Олли сегодня нездоровится, – сообщила Мойра.
– Какая жалость.
– Да. Но тут уж ничего не поделаешь.
– Огромное спасибо за ночлег. Ну, пожалуй, мне пора.
– Подожди, – сказала Мойра. – Можно я тебе кое-что покажу?
Тень кивнул и пошел за ней во двор. Мойра обвела его вокруг дома и указала на розовую клумбу:
– Как, по-твоему, на что это похоже?