– Ваши слуги могут беспрепятственно заходить и выходить. Вас же, синьор, не выпустят ни под каким предлогом, а чужих не пустят в дом. Сменять вовремя стражей, кормить их – моя прямая забота, у вас же должна болеть голова только об одном – прекрасной Джульетте.
Хм, Джульета. Это навевало определенные ассоциации с трагедиями Шекспира, да и страсти, похоже, начнут разгораться нешуточные.
Я ещё раз осмотрел Джульетту, как мог, успокоил девушку, при этом категорически потребовал выполнять все мои требования и до моего разрешения не смотреться в зеркало.
– А как же я буду расчесываться?
– На ощупь, милая синьорита, а впрочем, несколько дней вам будет не до расчески.
Я ещё раз проверил инструменты, материалы. Случись – чего-то не хватит, ассистентов нет. Положил перед собой листок бумаги, где заранее наметил линии разрезов, налил Джульетте стакан вина с опием. Когда увидел, что опий уже начал действовать, помог взобраться на стол. Подкрашенным спиртом нанёс линии разрезов, перекрестился и глубоко вздохнув – как-то само вырвалось, приступил к операции. Джульетта терпеливо молчала. Я резал, ломал щипцами нос, долотом удалял излишки на носовых костях, аккуратно все ушил, затолкав в нос ватные тампоны для придания носу правильной формы. Дышать теперь Джульетте придется только ртом. Неудобно, конечно, придется дней десять потерпеть. Наконец наложил повязки, помог встать со стола и почти перенес в соседнюю комнату. Джулия постанывала от боли, и мне пришлось дать ещё вина с опием. Уложив девушку в постель, я попросил не трогать повязку руками.
Вымыл руки, посмотрел на часы и удивился – прошло шесть часов. Так вот почему так хочется есть. За дверями слышалась какая-то возня. Я вышел. Посредине зала стоял стол, уставленный жареной и варёной убоиной, фруктами, вином. Здесь же был Джузеппе.
– Как прошло? – бросился он ко мне.
– Я сделал все, что мог, теперь надо ждать.
Я подошел к столу и, не обращая внимания на вопросы, стал жадно есть. Нервное напряжение схлынуло, и организм требовал своего.
Джузеппе, видя моё молчание, уселся рядом и тоже принялся есть.
– Я так переживал, ведь Джульетта выросла на моих глазах, а сейчас она уже невеста. За неё сватался герцог Фламандский.
– Ну и слава богу! – Я перекрестился. – Я думаю, герцогу будет приятно увидеть похорошевшую невесту.
– Так он её и не видел.
Я поперхнулся. Дурак, браки венценосных особ заключаются между дворами, а не по любви.
Расположившись в соседней комнате, я часто подходил к пациентке, щупал пульс, если раны начинали болеть, давал опия. На третий день впервые снял повязки. Лицо было как сплошной синяк, отёчное, нос распух. Если бы её сейчас увидел отец, не стал бы ждать окончания выздоровления, меня казнили бы сразу. Вот почему я поставил перед дожем такие условия.