Я растворилась в его поцелуе, сказав себе, что он прав. Ладно, может, у меня были к нему какие-то чувства, и, возможно, это было больше, чем мимолетное увлечение, основанное на сексе, но это не было любовью, не тем, что будет долго длиться. Потому что, как бы дерьмово я не чувствовала себя по поводу того, что моя свадьба отменилась, но я все еще хотела когда-нибудь выйти замуж. Я все еще хотела дом и семью. Я была уверена насчет этого.
Лукас не хотел. И он был уверен в этом.
Поэтому даже если какой-то кусочек моего сердца надеялся на другой исход, моя голова знала наверняка — все это было временно.
Просто мечта.
#
Мы вернулись к бассейну и провели оставшуюся часть дня, плавая и зависая с его семьей, и лежа на мягком двойном шезлонге. Чем больше я анализировала разговор, что был у нас в саду, тем больше была уверена, что это было что-то вроде момента восстановления для нас обоих.
Мне нравилось, что Лукас был полной противоположностью Такеру, Лукасу нравилась короткая и милая природа нашего мимолетного увлечения. Когда время для этих отношений придет к концу, в этом не будет его вины — ему не нужно будет разбивать мое сердце, чтобы покончить со всем этим.
И секс? Ну, мы оба любили его.
Когда напряжение спало с моих плеч, и мой разум вернулся к эпизоду на заднем сиденье машины, все мое тело покрылось мурашками. Мои соски затвердели.
И это не осталось незамеченным.
Лукас положил руку на мое бедро и прошептал в мое ухо:
— Ты делаешь это нарочно? Ты знаешь, верх от твоего купальника белый.
Я улыбнулась, не открывая глаз.
— Ты очень плохая девочка, Миа Девин, — прошептал он. — Я думаю, что тебя нужно сегодня наказать.
Мои пальчики на ногах подогнулись.
#
Для сегодняшнего ужина одно из патио было преобразовано в обеденный зал на открытом воздухе, с длинными столами в стиле пикника, накрытыми мягкими, кремовыми скатертями, на скамейках лежали красочные подушки и различные фонарики свисали с ребристой, покрытой вьющимися растениями, крыши. Все двадцать четыре гостя сидели за столом, пока еда подавалась официантами, за которыми Жан Поль следил критическим взглядом с одного конца стола. Он сидел напротив Генри, о котором я не могла не думать как о графе фон Заке[13] и представлять его в черном плаще. Он был высокий и долговязый, как его сыновья, седовласый, как Жан Поль, хотя не такой красивый, и он тепло меня поприветствовал.
Музыка играла из спрятанных динамиков, сопровождая низкий гул разговора и звук вилок и стаканов. Еда была восхитительной, тарелки были заполнены местными продуктами и мясом, приправленные зеленью, выращенной в садах Жан Поля. Вино было изумительное, почти такое же изумительное как Лукас, который сидел рядом со мной, одетый в брюки угольного цвета и белую рубашку, что оттеняла цвет его порозовевших щек от сегодняшнего солнца. Но на его шее был галстук, который заставлял мои внутренности сжиматься.