— Прочти, Борис.
— Ну что ж... По-моему, хорошо. Вот только эти две строчки... — Он немного подумал. — Понимаешь, лучше так...
В купе редакционного поезда, взглянув на часы, Крикун одобрительно кивнул, постучал толстым секретарским карандашом о столик, молча вычеркнул лишнюю запятую и отправил стихи в набор.
А за окном громоздкий ЗИС-101 тянул к поезду серую полоску пыли. Заслышав шум автомобиля, Урий Павлович вскочил:
— Пошли...
Полковой комиссар Иван Иванович Мышанский приказал всем корреспондентам собраться в садике. Сидим на солнцепеке и даже не чувствуем тридцатиградусной жары. Лица вытянуты, напряжены.
— На Сокальском направлении идут ожесточенные бои. Слушаю редактора, не отрывая взгляда от карты. Сокаль...
Сокаль... Вот оно, небольшое местечко на Западном Буге.
— В районе Устилуга стрелковая дивизия генерала Алябушева продолжает удерживать государственную границу, — долетает голос редактора.
Устилуг... Устилуг... Вот он! Почти рядом Владимир-Волынский... Бои идут на широком фронте. Приблизительно восьмидесятикилометровая пограничная полоса в огне. Сердце стучит гулко-гулко. Тревога нарастает и нарастает.
— Какой бы ни была напряженной и острой оперативная обстановка, святое дело фронтовой газеты — укреплять веру в нашу победу. — Развернув листок, редактор называет фамилии корреспондентов, которые должны выехать в действующую армию.
Буртаков толкает меня локтем:
— Мы в резерве. Как же так?
Я огорчен не менее Буртакова, но не подаю виду. А вспыльчивый Владимир взрывается:
— К черту резерв! Знаю, это штучки Крикуна. Буду протестовать.
— Остынь.
Буртаков срывается с места и летит что-то доказывать Урию Павловичу. Но тот на ходу бросает:
— Собственно говоря, есть порядок и нельзя нарушать дисциплину. Пока вы свободны.
Проводить товарищей на фронт приходят все сотрудники редакции. Как-то странно видеть в легковых машинах винтовки. Иван Поляков дает советы, а Владимир Шамша старается с Акимом Гончаруком разместить оружие так, чтобы оно не мешало в пути.
Несмотря на жару, капитан Николай Выглазов садится в легковушку в каске. Опускает боковые стекла Михаил Нидзе и, как все, начинает мудрить в «эмке» с громоздкими винтовками. Его яркие веснушки не может потушить даже июньский загар.
В головной машине писатели Иван Ле и Савва Голованивский. Карты для удобства свернуты в гармошку. Приготовления закончены. Под колесами оживает пыль. Она все плотней, все гуще. И когда рассеивается, виден один серый изгиб дороги, а за ним хлеба и хлеба.
Строиться! — звучит команда.
Старший политрук Петр Кисиль выдает корреспондентам специальные пропуска, и «резерв» отправляется в штабную столовую завтракать.