Убежал Володя к однокашнику своему, у которого тоже жизнь хлопотливая. Оттого, что денег в семье нет, сестрёнка от отца другого, да и тот неизвестно где гуляет. Весь вечер провёл он там и поздно домой вернулся. Отец на диване сидел, и на стенке от головы его тёмное пятно от таких сидений всегда увеличивалось. Володя и пальто снять не успел, а отец схватил его за ворот, трясти стал, где, говорит, был, подозрение напало, куда он ходил, не доносить ли, хотя слово это произнесено не было. Такая была жизнь, когда и взрослый испугается, а Володя чист был и «честное пионерское», не думая и говорить не собираясь, сказал. После этого никогда таким чистым не был, без задних, попрятанных в утолках мыслей. С отцом тогда странное произошло, враз сломался, и вся жестокость, надуманная от неловкости, стыдливости, что неоценённой оказалась, слетела. И папа снова стал тот, решившийся, насовсем который…
Рано утром, когда все спят
Володя просыпается рано, в шесть и часто в четыре, и просыпаясь в шесть, он видит усевшееся на стене и на книжных шкафах и упавшее на пол солнце, совсем новое, блестящее, только сегодня появившееся, а в четыре видна Володе, и он её наблюдает внимательно, сосредоточенно, лишь полоска, да и та не сплошная, а скорее чёрточками идущая. Это за окном просветление ночного времени наступает, и ему, знающему об этом, очень хочется, чтоб скорей день был и шум, и жизнь началась, двери чтоб хлопали, и разговор на кухне соседи завели, женщины всё, и разговор свой о происшествиях, событиях местного значения, о родах, о свадьбе, прогноз дали б на будущее, не то, что по радио о погоде и политике, скорей о счастьи, насчёт его разговор свой, женский, произвели.
Но ещё рано, и он тихо лежит в темноте, и думает. Вот скоро он выздоровеет и увидит Катю, а дальше он не знает, ничего не знает, даже не знает, о чём думать.
Игра
И вот видит Володя, Катя пришла, нет, вначале звонок раздастся, а он подумает, что телефон, и вдруг увидит в дверях Катю. Удивится он, это точно, даже удивление на своём лице чувствует, так заметно, что дотронуться до него можно. Только не обрадуется он, наоборот, странно станет, не по себе, словно огорчение испытает, но после окажется, что это не огорчение, просто от неожиданности, испугается перемены, отношение Катино к нему под сомнение поставит, такой же он для неё после болезни — в этом усомнится.
А Катя на него с любопытством смотрит и говорит:
«Я знаю, у тебя была свинка, но это не страшно, я давно болела свинкой».
И тут Володя совсем маленьким окажется, как перед мамой, вдруг выяснится, что плакать он может от Кати и слов её. Как с мамой расставание, внутри сжатие, защемление, горько так, горько, будто последнее расставание, без возвращения. В будущем часто такое предстояло ему. А что от разных девочек и женщин ощущение потери и невозвратности могло происходить, позже открылось. Может, конечно, в нём это самом сидело, а они и ни при чём были.