У Эмили пропало всякое желание покинуть его или выдать своим.
Они прибыли на место, и потянулись тягостные годы. Они попрошайничали. Перебивались случайными заработками. Их насильно запихивали в школы и приюты. В конце концов Эмили устроилась уборщицей в офис Префектласской Корпорации. И они выжили. А Диф почти забыл прощальное напутствие отца.
А когда им было шестнадцать, произошло нечто невероятное — Эмили забеременела.
Мир Дифа соскочил с привычной оси. Диф пробудился от летаргии и стал думать о том, о чем раньше не приходилось. Ему не под силу вырастить ребенка. Но он — сангариец. И у него есть обязанности по отношению к этому малышу, хочет он того или нет.
В это время работа Эмили свела ее с президентом Корпорации. Тот увлекся девочкой и стал добиваться ее благосклонности мелкими подношениями.
После долгих, мучительных размышлений Диф решил самоустраниться. Да, за Эмили ухаживал человек, руководивший нападением на его Семью. Именно по его приказу пехотинцы сеяли смерть на норбонской станции. Этот человек — его самый заклятый враг. Но этот же человек — единственная надежда для его будущего ребенка.
Сангарийцы всегда гордились своим прагматизмом.
— Ступай к нему, — сказал Диф Эмили. — Пусть он станет твоим мужчиной. Не спорь. У него есть то, что тебе нужно. Вчерашний день уже позади. А завтра мы оба начнем новую жизнь.
Она сопротивлялась. Она дралась с ним. Она плакала.
Диф вытолкал ее из лачуги и удерживал дверь до тех пор, пока она не ушла прочь. А потом привалился спиной к косяку и зарыдал.
Глава двадцать седьмая:
3031 год н. э
Братья Дарксорды походили на штатных архивариусов. С лица их не сходило выражение оскорбленной невинности — словно столкновение с реальным миром неизменно заканчивалось для обоих увесистой оплеухой. Эти кудесники, правившие в банке информации, выглядели легкой добычей для Ужасных монстров, рыскающих в человеческих джунглях.
Оба — худосочные, низенькие, с вытянутыми лицами и водянистыми глазами. Бледные, с волосами столь редкими, что их в пору заносить в Красную книгу. Гельмут предпочитал носить пенсне. Вульф, более решительный, исправил зрение хирургическим путем.
Два суетливых человечка, которые просто не способны оставаться в неподвижности. Первое, что бросалось в глаза стороннему наблюдателю, — это их пристрастие к трагическому заламыванию рук: любой, даже самой мелкой неприятности коротышки ожидали с трепетом старой девы, приговоренной к участию в разнузданной оргии.
Они так долго играли на публику, что сами вжились в образ.
На самом же деле они состояли из стали и льда в такой же степени, как Кассий или Шторм. Прикажи им тогда Шторм, и они не задумываясь, без всяких угрызений совести прикончили бы эмиссара горнодобывающей компании. Ослушание было для них незнакомым понятием.