– Начинать обычно лучше с начала.
– Ну… когда твой брат позвонил и сообщил, что с тобой случилось… что ты в больнице… я как раз уволилась с работы…
– И это у тебя называется начало? – поинтересовался Гриффин.
Я улыбнулась:
– Я бы вернулась в любом случае. Уехать я решила еще до того, как Джесси позвонил.
– Почему?
Я слегка пожала плечами:
– Это была работа мечты, но ты оказался прав – не моей мечты.
Гриффин кивнул, но не нарушил молчания. Он смотрел на меня и ждал, когда я расскажу ему, что собираюсь делать дальше.
– Когда позвонил твой брат, я как раз набирала номер Ника. – Я сделала глубокий вдох и продолжила: – Я поняла, чего хочу, и набирала номер Ника, чтобы сказать ему об этом.
– Сказать ему? – переспросил Гриффин.
– Наверное, стоит все-таки начать с начала…
Гриффин рассмеялся и сжал мою руку:
– И вот теперь… именно теперь она хочет начать с начала!
– Я должна была поехать в Лондон, Гриффин, потому что раньше я не знала всей истории.
– И чего же ты не знала?
– Почему я выбрала тебя.
Я встретилась с ним взглядом, чтобы он почувствовал: я говорю от всего сердца.
– Я выбрала тебя не по минутному капризу. Всю свою жизнь я соглашалась только на самое лучшее, самое достойное – мчалась на другой конец света, лишь бы найти то, что сделает меня счастливой. А потом я нашла тебя, и ты хотел одного: чтобы я считала достойной себя… – Я замолчала, еле сдерживая слезы. – И ради этого ты даже построил мне ресторан…
Гриффин улыбнулся и безуспешно попытался притянуть меня к себе прямо сквозь спинку стула.
– Иди-ка сюда, – сказал он.
Я кивнула и забралась к нему в постель. Мы оба лежали на боку, лицом друг к другу.
Гриффин поцеловал меня сначала в лоб, потом в обе щеки.
– Так что там насчет Ника? – спросил он.
Я попыталась объяснить Гриффину то, что узнала о Нике, хотя на это у меня ушло пять лет совместной жизни, болезненный разрыв и запоздалое предложение руки и сердца: мы любили друг друга (я – тормоз, знаю…). Но любовь наша была трудной и бесполезной, потому что мы любили друг друга по очереди, а не одновременно. Невозможно все время любить друг друга одновременно, но надо, чтобы получалось хотя бы иногда. В конце концов, разве умение любить, любить вместе – не самое главное?
Было и еще кое-что: после разрыва с Ником я стала другой. Гриффин сделал меня другой. Вот на что способна любовь! И я не хотела стать прежней и соглашаться на меньшее, чем могла получить здесь, с Гриффином: научиться поддерживать любимого человека и позволить ему поддерживать себя.
– Одного не понимаю, – сказал Гриффин, – если ты осознала все это еще в Лондоне, почему ты звонила Нику?