Это было так искренне, так похоже на Гриффина, что в груди у меня что-то сжалось.
Наверное, это маленькое проявление доброты должно было сблизить нас, напомнить мне о том, что я знала о Гриффине, и заглушить слова Джордан. Но вопреки здравому смыслу в голове у меня вертелось одно: «Почему наша жизнь кажется не настолько счастливой, чтобы показать ее Джордан?»
– Не забывай, что Джордан – сестра Ника, – сказала я.
– Ну и что?
– Она на его стороне.
Гриффин бросил на меня взгляд, который я различила даже в тусклом свете фонаря.
– Что такое? – спросила я.
– Не знаю… Просто я думал, все это уже в прошлом.
И тут мне бы ответить: «Конечно, в прошлом!», но с языка у меня уже сорвалось другое, не столь позитивное замечание:
– Скажи об этом Джиа. Или своей матери.
– Энни…
– Ты не понимаешь, – проговорила я, опуская фонарики.
– Похоже, что так. Хотя вроде я тупостью не отличаюсь. Не гений, конечно, но все-таки. Обычно понималка у меня работает хорошо.
Гриффин пытался обратить все в шутку, отнестись к моим словам легко. Но я его не поддержала: я не хотела, чтобы все было легко. Я хотела, чтобы все было трудно – очень трудно.
Я спустилась со стремянки. Руки у меня дрожали. Гриффин хотел мне помочь, но я не позволила. Его прикосновение стало бы последней каплей и еще могло бы меня образумить.
Должно быть, Гриффин что-то почувствовал, потому что отступил назад, достал из ведра еще гроздь фонариков и заговорил:
– Я целый день думал о тебе. Вернее, о твоих фотографиях. И мне в голову пришла одна идея – возможно, дурацкая, а возможно, и гениальная… Ты еще не смотрела на них сегодня?
– Нет.
– Наверное, лучше поговорить, когда они будут у нас перед глазами, но вот о чем я подумал…
– А не рановато ли для гениальных идей, Гриффин? – перебила я. – Может, лучше приготовиться к тому, что ничего у меня с этими фотографиями не выйдет?
– Отличный настрой…
Я пожала плечами, как бы говоря: «Извини, на другой я сейчас не способна».
– Энни, ты талантливый фотограф, и у тебя все получится. У нас получится. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.
«Вместе мы что-нибудь придумаем…» И тут мне вспомнились слова Джиа: «Гриффин умеет любить только женщин, у которых сломана жизнь».
– Послушай, не надо меня спасать, – бросила я.
Гриффин растерянно посмотрел на меня:
– А кто говорит, что тебя надо спасать?
– Никто, – ответила я и, прежде чем успела себя одернуть, добавила: – Джиа – вот кто. Она мне рассказала, что это твое любимое занятие.
– Джиа ошибается – возможно, по моей вине. – Гриффин пристыженно посмотрел на меня. – Я не хотел ее подвести, поэтому и оставался с ней слишком долго. Но я любил Джиа. И спасти я пытался не ее, а наши отношения, что далеко не одно и то же. Поэтому я и старался как мог, даже когда понял, что уже поздно и мы никогда не достигнем того, чего хотели.