Другое дело — личный досмотр. Если охране ты не понравишься, тебе придется показать содержимое не только всех карманов, но и всей сумки, а по закону имеют право и в задницу заглянуть. Правда, до этого ни разу не доходило. Но вот придираться — придирались, есть среди здешних лейтенантов один такой любитель поглумиться над ближним. Игорь Макаров, однофамилец пистолета.
Олег тоже не делает поблажек, однако личного досмотра мне ни разу не устраивал. Мы уважаем друг друга. Мой талисман в сумке вместе с другими вещами без вопросов проходит гамма-контроль. Надеюсь, после сегодняшнего дня Олега не уволят. Я бы с радостью не подставлял парня, но судьба не дает мне выбора.
Возле четвертой рамки — легкий затор. Народ вокруг не очень громко, но бухтит. На четвертом номере, оказывается, сегодня дежурит Макаров, и именно он прицепился к бывшему профессору языкознания. На поднос возле рамки выложены горкой все мелочи из его карманов, вплоть до засохшей конфеты, и дядю Диму, похоже, раз десять уже прогоняли туда-сюда сквозь рамку.
Теперь Макаров орудует ручным сканером — с гестаповской неторопливостью, словно совершает экзекуцию над провинившимся. Все давно знают, что у бывшего профессора железный винт в суставе, и есть соответствующая справка. Но сегодня Йорга имел неосторожность эту справку не взять с собой. А охранник делает вид, будто раньше той бумажонки в глаза не видел.
«Какой садист, однако», — шепчет у меня над ухом невидимый ангел Рафаил. А Мисаил, по обыкновению, хихикает: «А, может, он голубой? Такие, наверное, готовы задаром служить в охране…»
Спасает дядю Диму официальный кортеж. Макаров выпускает из своих когтей бывшего профессора, после чего всех нас, уже досмотренных, выстраивают в ряд вдоль стенки. Мы стоим за прозрачным, но прочным барьером и терпеливо ждем: никто не должен случайно помешать проезду в Кремль Первого лица или тем более намеренно, с провокационной целью броситься ему под колеса.
Когда машины в окружении мотоциклов эскорта благополучно проезжают мимо, нас строят для выхода на территорию. Дядя Дима, оказавшийся у меня за спиной, тихо бормочет:
— Ой как неудобно вышло.
Я оборачиваюсь и вижу, что бывший профессор семенит следом какой-то странной походкой, рукой держась за поясницу.
— Что, в поясницу вступило? Или геморрой? — сочувствую я.
— Макаров — вот наш главный геморрой, — отвечает сердито дядя Дима. — Замучил меня, фашист проклятый, своим сканером: шаг вперед, шаг назад, шире, еще шире, подними ногу, выше, еще выше… В конце концов, мои рабочие штаны не выдержали — и по шву. Президент мимо нас проехал, а я в порванных штанах.