Как бы то ни было, реанимировать ОПу я не стану: померла так померла. Гораздо важнее потихоньку выяснить, какую еще систему с грантами я успел выдумать? Экономия экономией, но слово «остроумная», услышанное мной сейчас, настораживало. Мое подсознание — мой крест и моя «пятая колонна». Каким законам оно подчиняется, какие фортели способно выкинуть — это загадка; сам доктор Фрейд обрыдал бы свою бороду и признал тут фиаско.
На мой конкретный мысленный запрос колодец памяти ответил глухим молчанием. Ни единого всплеска. Вновь добывать сведения на стороне, то бишь выспрашивать у Вовы-очкарика, мне пока не хотелось. Все Вовы должны знать дистанцию и помнить, кто они и кто я. Слишком часто показывать обслуге свою зависимость от нее опасно: так можно всю властную харизму за день растерять.
Ладно, решил я, сориентируюсь по ходу дела, не привыкать. К тому же, как я ни старался замедлить шаг, мы все равно дошли до места и чуть не уперлись в металлическую панель с оранжевой надписью, обведенной каймой черно-желтого цвета: «Внимание! Начинается сектор БКД, зоны А-1, А-2, Г и Е». Надпись охраняли два немигающих Вовы в штатском — оба, судя по выправке, манекены.
Это был путь наверх. Панель, казавшаяся непроницаемой, легко разъехалась на две половинки, и мы снова перешли в кабину очередного спецлифта. Мигнул свет, нас мягко тряхануло: кабина набрала скорость, чтобы тотчас же сбросить ее до нуля. Створки опять раздвинулись. Три шага вправо, три ступеньки вверх — и я входил в высокий зал, отделанный розовым искусственным мрамором.
Вдоль стен тянулись колонны. Снизу доверху они были испещрены золотыми ребристыми нашлепками и оттого походили на валики гигантских музыкальных шкатулок. Две трети полезной площади зала отводилось громадному столу в форме бублика, покрытому трехцветной, с явным намеком на триколор, бархатной скатертью.
В самом центре бублика я заметил непонятную конструкцию под бесформенным красным полотнищем. Чей-то бюст? Глобус? Беличье колесо? Из-за драпировки не разберешь. От краев полотнища уходили вверх, куда-то под самый купол зала, тонкие металлические тросы — ну вылитые цирковые лонжи. Сходство с цирком усиливала пурпурно-серебристая обивка кресел, которые были расставлены по внешнему периметру бублика.
На креслах дожидались меня сами господа общественники — и впрямь не более полусотни человек.
Завидев любимого президента, они вежливо приподняли свои тяжкие задницы над сиденьями, а человек пять даже вытянулись в некое подобие стойки «смирно». Старик церемониймейстер, как будто отставший по пути в БКД, вдруг оказался тут раньше нас и с рокотом возвестил о моем приходе: «Пррррези-дент Рррроссийской Федерррации…»