руки, которые, как оказалось, сжимают мужские туфли размером с супертанкер.
– Они выглядят слишком большими даже для тебя. Как насчет этих?
Она показывает мне бежевые сабо, на толстой подошве и удобным кожаным ремешком
вокруг пятки. Что угодно. Я опускаюсь на пластиковый стул и снимаю мои разваливающиеся
сандалии, чтобы померить сабо.
– Эдвина? Ты там?
– Да, это звучит хорошо, – говорю я. – Отлично, мне действительно жаль, но ... шшшшш...
– я пытаюсь издать звук, похожий на хитроумный сигнал или на поезд, входящий в туннель, и
нажимаю на кнопку "отключиться".
Это, наверное, редкий случай для супермодели. Интересно, заговорит ли она со мной когда-
нибудь снова.
– Боже мой, Тед, ты розовая, – говорит мама. – Здесь жарко? Она узнала, что хотела?
– Кто?
– Дейзи.
– О, да. Она запуталась с... французским.
Я горжусь тем, что выдумала это на ходу, особенно в сложившихся обстоятельствах. Я
думаю это потому, что я не поняла и четверти того, что сказала Кассандра.
Когда мы остаемся одни вечером, Ава садится на край своей кровати и просит описать, что
именно произошло во время звонка.
– Хорошо, на самом деле, – признаюсь я, – многое было непонятным. Это как изучать
новый язык.
– Кому ты рассказываешь, – вздыхает она. – Линии Хикмана. Флеботомия. Преднизон.
– Ха! Как насчет просмотр? Портфолио? Кампания? Я думаю, что они имеют в виду
рекламу, но звучит как война.
– Как насчет крови? Имею в виду мою кровь. Много моей крови в маленьких бутылочках.
Я не могу перестать хихикать.
– Марио Тестино.
– Кириллос Христодулу.
– Кириллос?
– Его первое имя, – говорит она. – Греческое.
– Линда Евангелиста.
– Видишь! Ты знаешь, кто она.
– Нет. Не знаю. Кто?
– Боже, Ти! Она – супермодель восьмидесятых. Канадка. Она была очень известна.
– О. Тогда что с ней случилось?
– Понятия не имею. Она все ещѐ может сниматься.
Интересно, что же обычно происходит с моделями? Вы вряд ли когда-нибудь видели
фотографии старушек. Может быть, они в конечном итоге оказываются на яхтах на Багамах, пьют
чай с дизайнерами и выходят в свет с рок-звѐздами. Что ещѐ они могут делать?
– И что? – спрашивает Ава насмешливо.
– И что? – отвечаю я, делая вид, что понятия не имею, о чѐм она.
– Почему ты краснеешь? Почему не смотришь мне в глаза? Почему ты не кружишься по
комнате, говоря мне, какие они сумасшедшие? О чѐм ты думаешь?
После звонка я много думала, отчасти о моей обуви. Ава говорит, что модели носят
красивую одежду, что означает, что их обувь не поступает из благотворительных магазинов. Кроме