Теперь о хрущевском десятилетии. Оно разделяется в моем представлении на две части. Первая, как я думаю, была отмечена рядом полезных, нужных начинаний. Например, три месяца спустя после моего назначения в Госплан Хрущев поручил разработать генеральный план реконструкции железнодорожного транспорта с целью перевода его на электрическую и тепловую тягу. Причем делалось это втайне от Кагановича, который был противником тепловозов и электровозов. В 1955 году по моему предложению и при поддержке Хрущева был образован Главгаз СССР, благодаря чему удалось создать единую систему газопроводов всех союзных республик. Отметил бы как достижения тех лет и освоение целины, и коренную реконструкцию строительного производства. Сейчас многие недовольны тем, что пятиэтажки строили тогда с минимальными удобствами – их теперь пренебрежительно называют «хрущобами». Однако именно благодаря ускоренному строительству этих пятиэтажек удалось в сравнительно короткие сроки переселить большое количество людей из бараков и подвальных помещений.
Все это я отношу к полезным делам Хрущева. Ну а беды начались, на мой взгляд, с непродуманной глубоко перестройки управления народным хозяйством страны.
В. К. Скажите, а разве необходимость определенной перестройки не ощущалась тогда?
Н. Б. Ощущалась. Но импульсивность, порой некомпетентность, безапелляционность Хрущева, с годами все больше усиливавшиеся, привели к ряду серьезных ошибок.
Не прислушался он, скажем, ко многим доводам, предупреждавшим, чем может обернуться бездумная ликвидация министерств. Я тогда говорил:
– Потеряем бразды правления экономикой. Не будет управления отраслями, обеспечения единой технической политики – развалим все хозяйство. Ведь межотраслевые пропорции – главное для устойчивости экономики.
Однако за несогласие с Хрущевым я был отправлен сперва в Госплан РСФСР, а затем в Краснодарский совнархоз. Между тем опасения мои, да и не только мои, вскоре стали оправдываться…
В. К. У вас, Николай Константинович, есть возможность сравнить три перестройки, три реформы – хрущевскую, косыгинскую и горбачевско-ельцинскую. Какие мысли возникают при таком сравнении?
Н. Б. Самой обнадеживающей и правильной, на мой взгляд, могла стать экономическая реформа 1965 года, которую справедливо связывают с именем Косыгина. Надо сказать, что Алексей Николаевич обладал глубокими, всесторонними знаниями и масштабным мышлением. Он был откровенен и критичен, предельно чувствовал меру ответственности за все принимаемые решения и, прежде чем поставить подпись под каким-либо государственным документом, обычно тщательно взвешивал все «за» и «против». Он и к экономической реформе подходил очень взвешенно, продуманно. Сначала в порядке эксперимента на новую систему планирования и экономического стимулирования перевели 43 предприятия, чтобы затем, по мере накопления опыта, постепенно расширять их число.