Ах да, она ничего не сказала по поводу стриптиза. И у нее нет шеста.
Черт. Чувствую себя обманутой.
Воскресенье, 28 августа
Кейт
— Кто это? Твой парень? — забрасывает меня вопросами Шугар, как только я переступаю порог нашей комнаты. Ее палец указывает на рамку с фотографией на моем столе. Полагаю, она решила отыграться за вчерашнее отсутствие любопытства.
— Неа. Лучший друг.
Она причмокивает губами.
— Он такой симпатяшка. И глаза у него красивые.
Такая же фотография и на моем телефоне, но там она обрезана так, чтобы было видно только его лицо. Каждый раз, когда он мне звонит, оно появляется на экране. Снимок в рамке на столе — наш общий. На нем мы смеемся. Я — откинув голову назад, а он — согнувшись пополам. Его длинные волосы закрывают половину лица и один глаз. Второй же смотрит в камеру с проказливым и озорным выражением. Вот он — настоящий Гас. Эту фотографию сделал наш друг Франко год назад на пляже.
— Да, у него очень красивые глаза. — Темно-коричневые, практически черные. Искрящиеся.
А потом она смотрит на снимок Грейс.
— А это кто?
— Моя сестра. — Задерживаю взгляд на лице Грейс. Я сфотографировала ее в один из вечеров в прошлом апреле, когда мы медленно спускались к пляжу, чтобы посмотреть на закат. Грейс позирует на фоне ярко-оранжевого заката, отражающегося в воде, подобно огню. Но он просто меркнет на фоне ее улыбки, которая неимоверно оживляет фотографию. Это та улыбка, которая была с ней каждый день. Та улыбка, которая озаряла нашу жизнь. Неопровержимое доказательство добродетели. Улыбка, которая давала мне веру в то, что я — самый счастливый человек на всем белом свете. Эта улыбка и это фото для меня олицетворение истинной чистоты и непорочности.
— Ладно. Мне пора идти. Нужно кое с кем встретиться. — Она хватает свою сумку.
На ней крохотные белые шорты и топик без лифчика. Я только за отсутствие лишней одежды, но сквозь тонкий материал просвечиваются темные соски. Что, если она просто забыла надеть лифчик? Не могу же я позволить ей пойти в таком виде и ничего не сказать.
— Шугар. — Показываю на собственную грудь, пытаясь тонко намекнуть ей.
Она опускает взгляд на свою огромную и неправдоподобно стоящую. Ну, так ведь не может же быть на самом деле?
— Что?
— Не имею понятия, куда ты собралась, но ты в курсе, что твои близняшки на полном обозрении? —
Она пожимает плечами.
— Ну да.
Показываю ей большой палец.
— О, ну тогда все в порядке, сестренка. До встречи.
Решаю, что сегодня тот день, когда можно представить Клейтона в кофейне «Граундс».
В этот раз я очень осторожно открываю дверь, но, черт возьми, законы физики тут не работают. Сила, приложенная к открытию двери просто несравнима со звуком, издаваемым этим гребаным колокольчиком. За стойкой опять Ромеро и он отлично помнит мое имя и фамилию. Знакомлю его с Клейтоном, который заказывает мокко макиато с соей и обезжиренными взбитыми сливками. Все время, пока он пил свой кофе, на его лице было выражение высшей степени восторга. Интересно, можно ли кончить от кофе? Клейтон, например, просто онемел. Мой черный кофе тоже был восхитителен, но не до такой степени. Может, его настолько хорош, потому что он добавил туда кучу всякой гадости?