Оробосец слегка нахмурился, что-то прикидывая в уме.
— Я так понимаю, что обычная пластика ауры вас не интересует? Вас что-то беспокоит? — наконец спросил он.
— Я старый больной человек, — как бы извиняясь, развел руками искусник. — Но я слышал, что чародеям под силу вырастить любой поврежденный орган… Я бы хотел новое сердце!
Внутренне сжавшись, Толлеус хищно уставился на своего собеседника, бдительно ловя малейшую реакцию. Даже если ему сейчас откажут, по интонации голоса, по паузе перед ответом, по дрожанию век он сможет многое понять.
Искусник и в самом деле многое понял: чародей растерялся совершенно искренне. Вот только что был уверенный в себе хозяин, а вот теперь не сдавший экзамен на ступень ученик.
— Наши методы несколько иные… — с трудом нашелся Примус. — Мы восстанавливаем органы через ауру. Так лучше и безопаснее для пациента. И дешевле, что немаловажно!
— Лучше, говорите? — скептически протянул Толлеус. — Дешевле?.. Ну, скажите, во сколько мне обойдется ваша помощь?
— Не сомневайтесь, все сделаем в лучшем виде и лишнего не возьмем! Пройдемте в кабинет, чтобы я мог исследовать ваше состояние более подробно.
Не часто искусники забредают в чародейские школы. Точнее, никогда. И вот на тебе: на ночь глядя явился один. Да какой! — С незаблокированным жезлом. Значит, работник посольства. Иначе в Оробос не пустят. Значит, лицо насквозь официальное и априори враждебное. Искусник пришел якобы полечиться, как простой клиент. Приди он с наглухо закупоренным жезлом, малюсенькая вероятность правдивости такой истории была бы. Но не в этом раз! Даже смешно со стороны Кордоса допустить такой прокол. Хотя эти искусники сами не свои до посохов. Носятся с ними, как младенцы с мамкиной титькой и изо рта, то есть из рук никогда не выпускают. Наверное, даже спят с ними, обнимая как женщину.
Так зачем явился старик, нафаршированный спрятанными под одеждой амулетами так, что еле ходит? Понятно зачем: провокация. Что-то затеяли эти искусники, и это совсем не к добру. Особенно для него — дежурного по школе чародея. Что бы старику прийти завтра или вчера, когда Примус дома с женой и детьми?
Выбор времени также понятен: поздно вечером, когда координатор уходит домой, и внутри остается народа всего ничего.
Целая смена прошла без происшествий. Так, сущие мелочи: двое учеников подрались, да еще один наступил на хвост волку-посланнику, за что и был укушен. И все. Вечер, когда все разошлись по домам, не обещал проблем, и Примус с чистой совестью удалился медитировать в своем излюбленном месте на камне у пруда. И вот теперь явился Гость. Первой мыслью было вообще не пускать искусника на порог. Впрочем, дежурный тут же взял себя в руки: сегодня он отвечает за школу и справится с любой проблемой! Пусть он, как и все чародеи, вспыльчив и импульсивен, но контролировать себя умеет. Отбросив панику, Примус тщательно взвесил ситуацию. Во-первых, не надо рубить сгоряча, не разобравшись как следует и лично не взглянув на человека. Тут ведь как бывает? Вроде бы примешь решение, а потом посмотришь, и появляется Предчувствие. И будет оно вернее любого авторитетного мнения. Во-вторых, здравый смысл подсказывал, что если это какая-то провокация, то вполне возможно, что от него и ждут именно того, что он не примет искусника. Вроде бы ничего страшного, все в рамках закона, но политика — дело такое. Извратят и повернут все так, что только держись. Лучше уж не брать на себя такие решения. Назвался клиентом? — Пускай заходит, свое дело озвучит. А там, глядишь, и разрешится все как-нибудь. Послушаю, посочувствую, и назначу встречу на завтра. А там пускай координатор расхлебывает.