— Господин, отвяжи нить! — расслышал Толлеус жалобный голос подростка и понял, что телега уже стоит в конюшне.
«Отвязать нить»? — искусник сосредоточился на этой мысли:
— Ты что, узлы развязывать не умеешь? — изумился он, не делая ни малейшей попытки пошевелиться.
— Так ведь нет узла-то! — со страданием в голосе ответил Оболиус. И тут его прорвало: — Я уж и вывернуться пробовал, и рвать, ничего не получается!..
Только тут старик понял, что речь идет не о простой веревке. Нравоучительным тоном, которым разговаривают уставшие от тупости своих учеников педагоги, Толлеус промолвил:
— Посмотри внимательно, вместо того, чтобы биться в петле, как дикий зверь! Ты же видишь структуру нити! Нет узла, хех! Всегда есть узел, посмотри хорошенько — это сплошь одни узлы!
Старик сказал все верно, вот только в своем теперешнем измененном состоянии он как-то не учел, что для выполнения такой простой инструкции Оболиусу не хватает малости — искусного посоха. Поэтому когда откуда-то из темноты долетел радостный возглас «Получилось!», то Толлеус лишь тяжело вздохнул: «Бестолочь, что с него возьмешь?» В этот раз он не осознал в полной мере достижение парня.
* * *
К утру старик почувствовал себя лучше. Он потихоньку возвращался в свое обычное состояние. Всю ночь он не спал, предаваясь праздному ничегонеделанью, иногда прислушиваясь к жалобам своего многострадального тела, но не реагируя на них. Даже посох просто валялся рядом в телеге, забытый и ненужный. В конюшне было темно, но тепло и мягко. А большего и не требовалось. Вот только химера все время бродила вокруг, утробно булькала и пыталась вскарабкаться к своему новому хозяину. Но это ей не удалось.
Новый день расставил все по своим местам. В сознание вторглись заботы, волнения и усталость. Особенно сильно старика беспокоило собственное состояние: что проклятый чародей с ним сотворил? Что за дурман? — Впрочем, это уже был праздный вопрос, ибо сделанного не воротишь. Его можно было отложить на потом, а сначала нужно заняться насущными делами. Оболиус, который ночевал здесь же, в конюшне, уже проснулся. Это означало лишь, что время уже позднее, поскольку за ленивым помощником не наблюдалось привычки просыпаться с петухами. Сил у Толлеуса хватило лишь на то, чтобы озвучить планы на сегодня: пора было собирать вещи и отправляться на Турнир. А потом старик как-то незаметно провалился в настоящий здоровый сон, даже не дождавшись завтрака.
Очнулся он уже в Палатке, терзаемый голодом. Давно он не испытывал ничего подобного. Много лет назад аппетит у него был хороший, но в последние годы пропустить один-два приема пищи было не проблемой. Правда, он и в самом деле последний раз ел давненько. И все же муки голода в этот раз были просто невыносимы, будто внутри поселилось маленькое прожорливое чудовище, которое готово было сожрать желудок самого Толлеуса, если ему туда не положат что-нибудь более вкусное. Получить еду в цивилизованном месте было делом нехитрым, надо было только добраться до трактира. Конечно, можно было сначала вызвать оболтуса, потом отправить его вместо себя и дождаться возвращения. Но вариант сделать все самому казался быстрее, а значит предпочтительнее. Поэтому старик пошел сам. Против ожидания, тело слушалось сносно. Дурнота прошла, старика даже не качало.