— Вот оно! — обреченно подумал старик, который с самой ночи все ждал какой-нибудь каверзы вроде этой. Маркус, похоже, также предвидел нечто подобное, потому что был всегда рядом и при первых же словах, точно цепной пес, бросился на защиту. Его речь была пламенной и длинной, хотя суть сводилась всего к одной мысли: «Это бездоказательное заявление, основанное на некомпетентности отдельных оробосских служащих». При этом подтекст его слов также прекрасно читался: «Провокация международного скандала, грязная попытка устранения опасного конкурента, продажность судебного комитета».
Главный судья покрылся пятнами, но возразить в такой же легкой и красивой манере не смог. Да и не так далек от истины был посол, чтобы его слова легко можно было опровергнуть.
— Неуважение к судьям! — наконец выдохнул он. Вы исключаетесь из Турнира! — было похоже, что он тут же пожалел о вырвавшихся с горяча словах, но отыгрывать обратно было уже поздно. На самом деле слова Маркуса, которые он использовал в своей речи, нельзя было считать неуважительными или оскорбительными. А следующие из них выводы и подсмыслы к делу не пришьешь: каждый определяет их для себя сам. Но, похоже, у судей насчет кордосца в турнире было вполне четкое предписание.
Посол отступил к своему големщику: продолжать препирательства дальше было бессмысленно. И так все уже было сказано. Внешне профессор был спокоен и невозмутим, но от него во все стороны настоящими волнами струились флюиды опасности. Старик каким-то внутренним чутьем явственно ощущал это и даже поежился: начальник напугал его.
— Что дальше? — тихо спросил бывший настройщик.
— Есть способ, — также шепотом отозвался Маркус и скосил глаза вверх, показывая старику на гигантскую иллюзию. На трибуне сейчас больше ста тысяч человек. Они на клочки порвут судей, если лишатся возможности смотреть Турнир. И я могу это устроить. Правда, как бы нас тоже не порвали. И не надо забывать о других последствиях…
Тяжело вздохнув, Толлеус подошел к бородачу и вежливо поинтересовался, отчего у комитета сложилось мнение, что не он сам собирал голема, и как можно доказать обратное. Слова его, подхваченные чародейством или искусством, разнеслись над всей трибуной.
— Вы дисквалифицированы за неуважение к судебному комитету! — повторил человек, который только что ратовал за честность и справедливость.
— Минуточку, за что меня выгонять? Я стоял вон там, вместе с другими участниками. Вы исключили вон того господина! — и старик развел руками, демонстративно показывая, что он совершенно не при чем. Гигантский Толлеус в небе повторил его жест. Бородач переглянулся со своими ассистентами, большинство еле заметно кивнуло: никто не хотел такого явного скандала с мощной соседней державой.