— Возможно, вы правы! — сменил гнев на милость главный судья. И все же для участия в Турнире необходимо, чтобы голем был собран прямо тут, на площадке. Конечно же управляющий конструкт формировать не нужно, но тело всегда собирается на месте — это традиция.
Старик припомнил, что и в самом деле на отборочном турнире все чародеи собирали големов прямо перед стартом. Только тогда он списал это на экономию маны. Ситуация щекотливая, но благодаря своей фобии о преследовании чародеями-вредителями, можно выкрутиться.
— Если я прямо сейчас соберу голема заново, у вас больше не возникнет вопросов? — уточнил Толлеус, про себя ехидно потирая руки.
Судьи снова переглянулись и, главный, немного помявшись, ответил утвердительно. Искусник ловко, точно заправский фокусник, оборвал разом все нити, соединяющие паука, и он тут же бесформенной кучей осыпался на землю. Старик вновь включил заблокированного «смотрителя», и Паук в считанные мгновения восстал во всей своей красе. Только герб, не предусмотренный плетением сборки, остался сиротливо лежать в пыли, но на это никто не обратил внимания. По трибуне пронесся вздох — у чародеев это все-таки получалось медленнее и не так зрелищно.
Искусник рано обрадовался. Судебный комитет не хотел провоцировать международный скандал, но задание избавиться от кордосца никто не отменял. Просто сделать это надо было ненавязчиво, чтобы потом не ходили пересуды о предвзятости и нечистоплотности.
Вперед выдвинулся другой судья и невинно попросил старика не пользоваться на Турнире посохом, поскольку это явно противоречит правилам. К такому повороту Толлеус был совершенно не готов.
— Я могу еще раз собрать голема без помощи посоха, — наконец выдавил он, ища поддержки у Маркуса. Но тот лишь напряженно смотрел в ответ, не двигаясь с места и не раскрывая рта.
— Это не требуется. Но мы настаиваем, чтобы вы сдали посох на время Турнира! — улыбнулся судья, чувствуя свою победу. Бородач, словно очнувшись, сейчас же озвучил решение комитета еще раз.
— Но как же так? — старик был в растерянности. — Меня даже на таможне пропустили без печати на посохе, чтобы я мог им пользоваться здесь! — Это был последний довод, и Толлеус вцепился в него, словно утопающий в соломинку. Но судья лишь еще шире ухмылялся: таможня никакого отношения к судебному комитету не имеет. Здесь никто не сможет проверить, что искусник не делает чего-нибудь запрещенного своим инструментом.
Конечно, благодаря подносу управления, искусник мог отдавать голему команды без посоха. Даже без этой удобной штуки с помощью только лишь ауры можно было «вручную» контролировать нити. Но в том и в другом случае о дистанционной работе с Пауком можно было забыть — слишком сложно искусникам обходиться без посоха. Оставалось вновь оседлать шестинога и, совсем как на отборочном турнире, прорываться к финишу на нем. Соваться на дорогу Черепахи или Змеи при таком раскладе — чистое самоубийство. А когда выпадет Осьминог — не известно. Может статься так, что последним. Однако было совершенно ясно, что артачиться бесполезно. Оставалось либо сдаться, либо рискнуть. Альтер-эго вылезло наружу, предлагая варианты и их последствия: