Сделав глубокий вдох, она отодвинула фольгу и укусила краешек бурито. Он был полон специй и нежнейшей курицы. Казалось, внутри тысяча различных ингредиентов, и во всей этой массе она не могла разобрать их по отдельности, но это было великолепно. Однозначно лучшее бурито из тех, что ей довелось пробовать.
— О, Боже мой, — пробормотала она.
Триумфальная улыбка озарила лицо Кэма.
— Я же тебе говорил.
— Я бы ни за что не догадалась, что рай может находиться в потрёпанном грузовике, на окраине «не известно чего».
— Знаю. Рад, что тебе понравилось.
— Каждый день узнаю что-то новое.
— Ты никогда раньше не ела с вагончиков с едой? — Удивлённо спросил он.
Брайна покачала головой.
— В ЛА их нет.
— Они есть в ЛА.
Она пожала плечами.
— Не там, где я жила.
— Что ж, тебе почаще стоит выбираться из дому!
— Так и есть.
Она многозначительно взглянула на него, и его улыбка стала шире.
Закончив с едой, они вернулись в его «Мустанг». Брайна всё ещё прибывала в шоке от еды из вагончика. Она привыкла к полезной и недешёвой пище. Она росла с шеф-поваром дома, в меню которого явно не входили бурито.
Она так задумалась о бурито, что даже не заметила, как они уже подъехали к кинотеатру. Её глаза расширились.
— Автомобильный кинотеатр?
— Ага. У них всегда идут самые лучшие фильмы. Я подумал, что это будет лучше, чем поход на какой-нибудь блокбастер.
— Я не была в таком с самого детства. Мой отец всегда водил меня, пока не… — Брайна тут же прикусила язык, она пока не хотела, чтобы Кэм знал кто её отец. — Просто он много работает.
— Похоже на моего отца тоже.
— Что будем смотреть? — Спросила она, быстро меняя тему.
— «Касабланку».
— Хороший выбор.
Кэм оплатил их билеты и купил два стакана поп-корна, который Брайна не собиралась, есть, а потом они нашли место в центре стоянки. Люди рассматривали их машину, за что Брайна не могла их винить. Ведь это классика.
Они сели ближе друг к другу, когда началось кино, и Кэм закинул руку ей на плечо. Брайна всегда любила «Касабланку». Когда она была маленькой, её мать постоянно смотрела его. Брайна знала наизусть каждую строчку, но всё равно не могла удержаться от восхищения данной картиной.
Кэм осторожно переплёл свои пальцы с её. А Брайна нашёптывала каждую фразу фильма.
— Значит, ты его уже видела?
Она кивнула.
— Это один из самых любимых фильмов моей мамы.
— Хорошо.
Когда звучали последние строки, глаза Брайны наполнились слезами, так же, как и у Ингрид Бергман, когда Хамфри Богарт произнёс свою знаменитую фразу: «Вот, смотрю на тебя, малыш».
Когда Ингрид уже поднималась в самолёт, Кэм взял Брайну за подбородок, чтобы она взглянула на него. Прижался кончиком носа к её. Его губы были так близко, но её мысли унеслись к концовке фильма, в котором Ингрид покидала мужчину, которого любит по его же просьбе, чтобы остаться в итоге с другим. Такой и была любовь… душераздирающей.