— Я не люблю ее. Но ты-то сможешь продолжать любить меня после моей ужасной измены? После такого проявления слабости и эгоизма?
Его большие карие глаза смотрели на нее печально и виновато. Это был тот же взгляд, который она уловила в магазине три недели назад. Ему стыдно и больно, и все же этот взгляд полон любви и надежды!
— Да, я буду любить тебя, — сказала она. — Конечно, буду.
Она обняла Кена, и усталость тут же прошла. Она прижалась к нему сильнее и стояла так, даже когда двери распахнулись и в комнату вошли сын, дочь, ее отец и свекровь.
Пусть видят. Теперь это неважно. На дворе Рождество — можно делать милые глупости, ведь радость и вера вновь переполняют человеческие сердца.
Перевод И. Крейниной
Суматоха начиналась еще в октябре. У миссис Дойл было столько дел! К Рождеству надо было испечь торты, пудинги, все заранее подготовить, пересмотреть запас продуктов и кулинарные записи, чтобы все было под рукой. Ее детей это просто выводило из себя, особенно когда они выросли.
Вначале мама судорожно искала какой-нибудь давно вырванный из журнала рецепт Теодоры[20] и для этого вытряхивала из кухонных шкафчиков все содержимое. По мере того как она копалась в этой куче, обнаруживалось, что здесь завалялось несколько писем, давно требовавших ответа, и схемы для вязания, которые она бог знает когда обещала дать подругам. Весь дом был перевернут вверх дном, и сам этот разгром служил ежеминутным напоминанием о том, как много еще предстоит сделать.
— Я же подарила ей специальный альбом для рецептов, — вздыхала Бренда, старшая дочь. — И даже разложила в него часть вырезок из газет и журналов. Но она вынимает их из кармашков и снова теряет. Ничего тут не поделаешь!
В собственной квартире Бренды был идеальный порядок — все на местах, все устроено удобно и рационально, так что даже самый маститый специалист по организации рабочего пространства умер бы от зависти. Бренда уж точно без труда нашла бы любой рецепт; и вся корреспонденция у нее была безупречно каталогизирована. Она бы скопировала для матери любой рецепт, но это, как выяснялось, заставляло ту лишь больше нервничать — увидев копию, миссис Дойл с новым энтузиазмом принималась искать оригинал.
После часа беседы с матерью о предстоящем рождественском обеде ее вторая дочь Кети обычно вынуждена была прилечь и положить холодный компресс на лоб. Она считала, что блюда для этого праздника — проще некуда: ставишь птицу в духовку, а когда она готова, вынимаешь, разрезаешь и ешь. Конечно, нужен гарнир — картошка, бобы, соус для хлеба и начинка для индейки, но, честно говоря, этого всего не так много, и человек в здравом уме не должен впадать по этому поводу в панику. Однако миссис Дойл снова и снова обдумывала каждую мелочь, скрупулезно планировала любой шаг: что нужно сделать накануне праздника, в какое время встать и что в какой последовательности предпринять. Казалось, что она управляла полетами на мысе Канаверал, а не готовила обед для собственных двух дочерей, сына, невестки и зятя. Ей нужно было всего лишь накормить шестерых, а не снаряжать экспедицию в космос.