А. Мазин
Феликс Крес, первый после Анджея Сапковского
" -- Горы большие, -- сказал Рбит. -- Но и мы, Охотница, не такие уж маленькие. Еще встретимся.
-- Наверняка.
Кот вытянул лапу в Ночном Приветствии.
Они смотрели ему вслед, пока он догонял свой отряд. На мгновение он остановился.
-- Армектанка! -- рыкнул он. -- Как тебя зовут?
Девушка рассмеялась.
-- А. И. Каренира."
Горы, созданные талантом польского писателя Феликса Креса действительно велики. И суровы. Изменчивый край воинов, разбойников и таинственных Посланников Шерни, способных вернуть девушке-воину Каренире глаза, выклеванные разумным Стервятником. Вот только после этого Посланник почему-то перестает быть Посланником. Мир Феликса Креса полон загадок. Великолепных загадок. Некоторые из них позже открываются. Некоторые. Одному из первых русских читателей Креса, человеку любящему и понимающему настоящую фантастику мир Креса показался похожим на Зону из "Пикника на обочине". Некто или Нечто коснулось этих гор, наполнило их необъяснимым. Но этот мир по-настоящему красив. И люди и нелюди, которые его населяют -- тоже. По своему. Это жестокий мир, беспощадный. Но эта жестокость -- не прихоть автора. Этого требует реализм. Тот самый реализм фантастики, который присущ лучшим: Стругацким, Сапковскому, Куку, Латыниной, Симонсу. И Кресу.
"Так мог бы писать Дюма, если бы заразился от Лавкрафта", написано о Кресе в польском журнале "Феникс".
Точный и лаконичный язык (который нисколько не проигрывает в переводе, сделанном Кириллом Плешковым) позволяет автору добиться потрясающей плотности событий. А сюжет настолько здорово сделан, что предугадать его практически невозможно. И это не искусственная закрученность, а абсолютно естественное движение. Читается замечательно легко. А герои настолько хороши, настолько рельефны и "человечны" (даже и не люди), что начинаешь их любить и понимать, хотя их мораль и этика имеют мало общего с нашей.
Первый роман Креса, о котором главным образом и шла речь выше, составлен из небольших законченных новелл, связанных общностью героев и сюжета, но совершенно самостоятельных. Вероятно это связано с тем, что Крес начинал как "рассказчик", а не как "романист". В подавляющем большинстве стран писатель-фантаст почти всегда начинает с рассказов и небольших повестей, потому что там, в отличие от России, достаточное количество читаемых журналов фантастики. Рассказ же учит лаконизму, точности и остроте сюжета. Может из-за этой "специфики" в русской фантастике так много авторов страдает многословием и таким растеканием мысли по сюжетному древу, что само древо превращается в какой-то ползучий кустарник. Однако вернемся к Кресу.
