– Белые! – вдруг раздались крики. – Белые!
– К обороне! Лягай! Огонь! – заорал у него под самым ухом Саленко.
Юрий поднял голову. Из степи, прямо на них, молча неслась конная лава. Они были уже рядом. Некрасов упал на землю и закрыл голову руками. Раздался залп, второй… Затем земля начала трястись от тысяч конских копыт. Кто‑то тяжёлый упал на юношу.
– Встань! – заорал Некрасов, – встань! Ты меня задушишь!
С трудом ему удалось столкнуть с себя тяжёлого человека. Это был мёртвый Саленко. Белогвардейская конница промчалась через их позиции, оставив после себя трупы красноармейцев, и ворвалась на станцию Торговую. Оттуда доносился шум жестокого боя.
– Тикай, хлопчик! Тикай! – вдруг прохрипел кто‑то рядом с Юрой. Это был умирающий Рябовол. Захлебываясь собственной кровью, он продолжал хрипеть:
– Тикай, тикай…
Некрасов подскочил с земли и кинулся бежать подальше от станции. Он падал. Поднимался и снова бежал. Уже не было сил. Бок сводило от сильной боли. В висках стучало… Вот и Маныч показался…
– Слава Богу, удрал! – подумал Юрий и в это же мгновение услышал окрик:
– Стой! Стрелять буду!
Некрасов осмотрелся. Прямо перед ним на берегу реки стояла цепь красноармейцев с винтовками с примкнутыми штыками.
– Я же свой… я свой… – задыхаясь от одышки, закричал Юрий.
– Руки вверх! Ко мне! Шагом! – приказал ему мужчина с наганом в руке.
– Заградительный отряд частей особого назначения ВЧК, – понял Некрасов, вспомнив рассказы Яблокова.
Большую группу красноармейцев, бежавших с поля боя, собрали на берегу Мыныча. Всех их построили в шеренгу. Перед ними стоял мужчина среднего роста в новенькой шинели с нашивками командира батальона.
– Командиры взводов, рот, батальонов, выйти из строя! – приказал он громким, хорошо поставленным голосом.
Шеренгу покинули пять человек.
– На основании Директивы товарища Троцкого приказываю расстрелять весь командный состав и каждого десятого красноармейца, без приказа оставивших свои позиции. Смерть трусам и предателям революции! – прокричал он.
– Децимация! – вспомнил опять Юрий свой разговор на станции Царицын с Яблоковым.
– Один, два, три, четыре… – считал человек с нашивками командира батальона. – Десять. Выходи!
Из строя вышел крупный мужчина без шинели, в одной гимнастёрке с головой, забинтованной окровавленными тряпками.
– Один, два, три, четыре, пять… десять, – указательный палец человека с нашивками командира батальона остановился прямо на… Некрасове.
У Юры, от охватившего его животного ужаса, мгновенно свело живот. Он хотел что‑то сказать, но не смог. Его челюсти свела сильная судорога.