Над нами голубело высокое небо с легкими облаками. Кругом были тишина и ничем не нарушаемый покой. Свечи тихо-тихо горели. Уходить не хотелось. Все стояли молча и смотрели на эти кроткие огни.
Потом еще раз попрощались с Надеждой Яковлевной, пройдя мимо могилы, и потянулись к выходу.
Как захотелось мне хотя бы на минуту оказаться на Черемушкинской в квартире Надежды Яковлевны! Но, увы, квартира была опечатана.
Собрались в большой профессорской квартире Наталии Владимировны Кинд. Народу было очень много, раздеваться пришлось у соседей, они любезно освободили одну комнату, чем-то застлали пол, и мы клали пальто прямо на пол.
В двух смежных больших комнатах квартиры Наталии Владимировны были накрыты столы, а кому не хватило места, стояли вокруг.
Юра Фрейдин предложил мне сказать несколько слов. Это естественно, но для меня оказалось неожиданно, очевидно, я слишком была потрясена случившимся.
“Я что-то не соберусь с мыслями”, – попробовала я слабо возразить. “Ничего, мы подождем, соберитесь”, – ответил спокойно Юра. Пришлось встать.
Закончила я свою речь стихами Осипа Эмильевича, обращенными к Надежде Яковлевне:
Еще не умер ты, еще ты не один,
Покуда с нищенкой-подругой
Ты наслаждаешься величием равнин
И мглой, и холодом, и вьюгой.
В роскошной бедности, в могучей нищете
Живи спокоен и утешен.
Благословенны дни и ночи те,
И сладкогласный труд безгрешен…
После меня очень хорошо сказала несколько слов незнакомая мне женщина, и прекрасно, необычно выступил Саша.
Потом без всякого на то приглашения один за другим начали вставать люди и наизусть читать стихи Мандельштама, стихи разных лет.
И перед взволнованными, пораженными неожиданностью слушателями предстал во весь рост поэт – Осип Мандельштам.
Никогда, наверное, не было такого вдохновенного литературного концерта, прозвучавшего как реквием.
И уже нет ни смерти, ни горя. Какая всепобеждающая сила поэзии! Какое торжество!
Именно так надо было почтить память этих двух людей, неотделимых друг от друга.
На девятый день самые близкие друзья Надежды Яковлевны собрались у Юры Фрейдина.
Было хорошо и грустно…
Январь 1981 г., июль 1986 г.