— Дозволь, твоя княжеская милость, к оружничему, к Гавриле.
Благочестник чуть морщится — лезу «поперёд батьки в пекло». Наверняка он помнит мои… выверты. И с цацками княжны-сестрицы, и с «частицей креста животворящего»… Видеть — видел, но обращать «их высокое, светло-княжеское» внимание на сопляка… И не надо — задвинут в оружейку, маячить на глазах не буду, лишнего не болтану. А нужен буду — он меня и из-под земли…
— Ну и ладно, быть посему.
Мы были предпоследними. Так что вскорости удостоились высокой чести услышать речь напутственную, светло-княжескую. Что хорошо: вставать не надо — гос. гимнов здесь пока не поют.
Князь коротенько, в двух словах, обрисовал особенности текущего политического момента:
— … и возблагодарим же господа нашего, коий попустил нам житиё спокойное, мирное, великими трудами отца моего, Великого Князя Киевского и всея Русскыя земля государя, Ростислава свет Мстиславовича, женившего ныне брата меньшего мово Рюрика на дочке хана половецкого Берука, от чего установился добрый мир и согласие промежду Русью нашей православной, богоспасаемой и дикарями степными дикими поганскими…
— …но не дремлют злыдни-вороги! Точат-грызут они основы, столпы и устои… А посему надлежит с особым тщанием, прилежанием и смирением исполнять, следовать и блюсть…
Тут Благочестник несколько оживился, помановение дланью стало происходить чаще, в его посадке на троне появился намёк если не на величие, то, хотя бы, на наличие — на наличие позвоночника. Быстренько проскочив по теме: «Постоим за Землю Русскую, за Веру Православную», он почему-то, не продолжил: «за Надежду, за Любовь…» и за других девочек, а погнал кусками из Иоанна Златоуста:
«Ошибается тот, кто считает, что пост лишь в воздержании от пищи. Истинный пост есть удаление от зла, обуздание языка, отложение гнева, укрощение похотей, прекращение клеветы, лжи и клятвопреступления».
А в остальные дни, как я понимаю тёзку-златоуста, всё это — можно.
Приводимые князем примеры, как библейские, так и из личного опыта — были красочны и познавательны. Некоторые случаи «укрощения похотей»… и «обуздания языка»… А совместить? — Нужно будет попробовать.
«Твои бы слова да богу в уши» — исконно-посконное русское пожелание. Глубоко задушевное стремление Смоленского князя Романа — «жрать не дам никому!» — попало-таки в надлежащие ушные раковины. Не в боговы, конечно, но через три года, в 1166 году, Лука Хрисоверг, Патриарх Константинопольский, установит продолжительность Рождественского поста — в 40 дней. Взамен более древней семидневки.