— Спасибо вам, кто бы вы ни были.
— На здоровье, — ответила Грейнджер.
— О господи, простите, — сказал Питер. — Я не видел вас в операционной.
Она уверенно катила его по залитому солнцем коридору прямо к большим двустворчатым дверям.
— Я сидела в приемной. Не люблю кровавых ран.
Питер поднял руку, демонстрируя белоснежные бинты.
— Все уже заштопали, — сказал он.
Она еще не ответила, а он уже понял, что это ее не впечатлило. Руки, сжимавшие поручни кресла, напряглись — напряглись сильнее, чем это было необходимо.
— Вы совершенно не следите за собой, когда уезжаете в поселение, — сказала она. — Черт вас подери, вы просто кожа да кости. Да, я чертыхаюсь. Но вы только посмотрите на себя!
Он уставился на свои запястья, думая о том, что они и раньше были костлявы. Ладно, может, не настолько костлявы. Рука в толстой повязке выглядела чуть более изможденной. Сильно ли гневается Грейнджер? Просто слегка раздражена? В ярости? Его квартира всего в нескольких минутах ходьбы от медцентра, но даже несколько минут могут показаться вечностью, когда ты в руках человека, который зол на тебя. Пришибленный анальгетиками и потрясенный сообщением Би, которое снова и снова всплескивало в сознании, словно тошнотворная волна, он неожиданно разделил убеждение многих мужчин, которое они часто описывали ему во время пасторских бесед, — глубокую, безнадежную уверенность в том, что, несмотря ни на какие благие намерения, что бы они ни сделали, их удел — горько разочаровывать женщин.
— Эй, я старался на этот раз не дать ушам обуглиться, — сказал он. — Дайте мне время, я еще постараюсь.
— Вот не надо со мной как с маленькой.
Грейнджер протолкнула его сквозь двойную дверь, резко вильнув вправо.
— Курцберг был таким же, — буркнула она. — И Тартальоне. Они под конец выглядели как скелеты.
Он вздохнул:
— В конце концов все выглядят как скелеты.
Грейнджер раздраженно фыркнула. Она еще не закончила порку.
— Что там творится, в этом Городе Уродов? Кто виноват, вы или они? Они что, совсем не кормят вас там? Или они вообще не едят, и точка?
— Они очень щедры, — запротестовал Питер. — Они никогда бы… Да я и голода-то не чувствовал никогда. Они сами вообще мало едят. Думаю, большая часть того, что они выращивают и… э-э… производят… откладывается, чтобы кормить персонал СШИК.
— О! Как замечательно! Стало быть, мы их эксплуатируем? — Грейнджер снова сделала вираж за угол. — А я вам скажу, мы просто из кожи вон лезем, чтобы все сделать правильно, просто из кожи вон! Слишком многое от этого зависит, чтобы все просрать ради чертова империализма.