Питер подошел к шкафу, где хранили Писание и брошюры. Библия (издание Гидеона) и отдельно Новый Завет и псалмы, Коран и трепаная книжица на индонезийском языке, вероятно тоже Новый Завет. На нижней полке рядом с пачками «Сторожевой башни» Свидетелей Иеговы и изданиями Армии спасения лежала оптимистически огромная пачка брошюр. Обложки выглядели знакомо, и он наклонился, чтобы удостовериться. Брошюры были изданы самой большой американской евангелистской сектой, а пастор их лондонского отделения проходил интервью для той же самой миссии, что и он сам. Питер даже встретил его в фойе СШИК, удаляющегося во гневе.
— Банда бездельников, — прошипел пастор, спеша к выходу.
Питер ожидал, что провалится тоже, но вместо этого… его выбрали.
Почему он, а не кто-нибудь из церкви с кучей денег и политическим влиянием? Он все еще не понимал.
Он открыл брошюрку и сразу наткнулся на обычную чепуху о символическом значении числа шестьсот шестьдесят шесть, о штрихкодах и вавилонской блуднице. Возможно, ответ был на поверхности — СШИК искал отнюдь не фанатизма.
Тишина в комнате прервалась сообщением из интеркома, выдутого маленьким, похожим на блюдце репродуктором на потолке. «„Американ Эйрлайнс“ вынуждена сообщить, что рейс Эй-Би — тридцать один до Аликанте снова откладывается в связи с техническими проблемами. Следующее объявление будет в двадцать два тридцать. Пассажиров, еще не получивших талоны на питание, просят получить их. Компания еще раз приносит извинения за отсрочку вылета».
Питеру показалось, что по аэропорту пронесся коллективный жалобный стон, но, вероятно, это было только его воображение.
Он открыл «Книгу посетителей» и перелистал страницы — огромные, как у гроссбуха, пробегая записи путешественников со всего мира, нацарапанные одна под другой. Подобные записи никогда не разочаровывали его, не разочаровали и эти. Сегодня три страницы уже были заполнены комментариями. Некоторые были в виде иероглифов, другие арабской вязью, но большинство по-английски, запинающиеся или четкие. Господь был здесь, проливаясь сквозь каракули шариковых ручек и фломастеров.
Его всегда поражало то, что, когда бы он ни оказывался в аэропорту, весь огромный, многоэтажный комплекс претендовал на то, чтобы быть площадкой для мирских удовольствий, галактикой потребительства, местом, где веры не существует. Каждый магазин, каждое табло для объявлений, каждый дюйм здания, включая заклепки и розетки в туалете, излучал предположение, что в Боге здесь не нуждаются. Толпы в очередях за бутербродами и безделушками, постоянный поток пассажиров, записываемый видеокамерами, являлись доказательством огромного разнообразия человеческих видов, за исключением того, что предполагалась полная идентичность безверия в каждом путешественнике,