Подвигайтесь ближе к столу.
Одиссей взял бумагу с машинописным текстом и начал читать:
«Я… сотрудник центрального аппарата ВЧК (а), выполняя особое задание Народного комиссариата по иностранным делам, обязуюсь беспрекословно выполнять все распоряжения высшего руководства и ближайших начальников, и сохранить втайне все доверенные мне сведения секретного характера. В противном случае я соглашаюсь, что я лично, а также все мои родственники будем подвергнуты высшей мере наказания – расстрелу».
К расписке прилагалась подробная анкета, в которой требовалось указать всех своих живых родственников, включая двоюродных дядей и внучатых племянников, и места их проживания.
Луков недоумённо взглянул на Вильмонта, и понял по озадаченному лицу старика, что и для него такой поворот событий тоже стал полной неожиданностью. Получалось так, что вроде бы Советская власть с большим удовольствием использует знание и опыт бывших специалистов, но при этом видит в них чуждых революции попутчиков и потенциальных предателей, которых надо держать на коротком поводке в постоянном страхе. Правда, генералу Дрэссер не посмел предложить мерзкую бумажку.
Заполнив анкету, и подписав расписку, Луков вместе Вильмонтом покинули кабинет. В коридоре и на лестнице у старика видимо на нервной почве открылся сильный кашель. Он выглядел очень сердитым и расстроенным, всё время ворчал себе под нос. На улице Луков вернулся к разговору, который у них состоялся накануне:
– Анри Николаевич, вы давеча спрашивали меня, почему я согласился на эту экспедицию. Полагаю, теперь вы догадываетесь.
На следующий день Вильмонт зашёл за Луковым, и они вместе отправились на Большой металлический завод, бывший завод Гужона. По пути старик говорил Одиссею, что у большевиков заведён такой порядок, что если для какой-то цели ими создаётся отряд, то в нём непременно должны быть руководитель (командир), а также комиссар, в обязанности которого входит следить за политическим настроением всех членов отряда, а также наблюдать за благонадёжностью командира. Афганская экспедиция тоже должна была получить своего комиссара.
– Приготовьтесь, к знакомству с преинтереснейшим экземпляром из разряда новых русских карбонариев – с изрядной долей иронии предупредил Лукова генерал. – Правда, я не могу сказать, что я хорошо знал тех собак, с которыми он спал в своей лихой юности, чтобы обогреться, но всё же кое-что мне о нём известно. Могу сказать, что он личность весьма тёмная, с уголовным прошлым, в последние перед революцией дни был замешан в каких-то мошеннических проделках с банковскими ценными бумагами. Ещё он человек чрезвычайно самолюбивый и вспыльчивый. Поэтому лучше не задевайте его непомерную гордыню. Он обязательно станет расписывать свои многочисленные подвиги. Мой вам совет: делаете вид, что верите всему. Я слышал, что не так давно он приказал жестоко высечь петлюровского полковника, или его самого приказали высечь. Но вам он, конечно, представит дело в первом варианте, хотя подозреваю, что раны на его ягодицах наверняка ещё не до конца зарубцевались. Поэтому, когда ему приходиться садиться, он устраивается на самый краешек стула.